Универ-СВ

Какой студенты видят Великую Отечественную?

Какую правду рассказали им их дедушки и бабушки о тех годах? На эти вопросы попытались ответить студенты ИНПО в своих сочинениях. Конкурс сочинений прошел в конце марта в рамках Недели науки. Ребята написали о тех своих близких, которые участвовали в боевых действиях против Вермахта, были угнаны на работу в Германию или были просто детьми, которым не посчастливилось застать те тяжелые времена. Эти рассказы могут искренне тронуть, могут заставить задуматься и, самое главное, они должны чему-то научить современную молодежь.

Ольга Задорожина, гр. 9361: "Рыбьи головы".

Осенними или зимними вечера наша семья обычно собиралась за большим столом: мужчины, как обычно, спорили о политике и спорте, девушки и женщины сплетничали, дети громко смеялись и баловались. Но когда бабушка начинала рассказывать о своём детстве, все замолкали и слушали только её.

Меня больше всего поразила одна история. Бабушке тогда было девять лет. На окраине деревни стоял заброшенный дом. В нём поселились немцы. Однажды моя бабушка с братом, возвращаясь с поля, из-за любопытства решили пойти мимо этого дома. У крыльца заметили рыбьи головы. Недолго думая, бабушка стала их собирать в подол и не заметила молодого немецкого офицера. Когда дети увидели его, то сразу выронили рыбьи головы и застыли: на офицера глядели ясные детские глаза, в которых отражался страх. Немец позвал брата в дом, а девочке велел остаться. Через несколько минут брат вышел с мешком рыбы. Но бабушка всё равно собрала в подол и головы. И через много лет бабушка вспомнила доброту того молодого офицера.

Александра Гусева, гр. 9361: "Ребёнок войны":

Бабушка моей подруги, Евгения Яковлевна Капитонова, родилась в деревне Боровня Новгородской области в 1933 году. В марте 1943 года она с матерью и сестрой попала в концлагерь. По её рассказу, в лагере их принуждали к непосильному труду: взрослые восстанавливали железную дорогу, а дети выполняли грязную работу, обслуживая немецких солдат. Жили пленники в бараках, обнесённых высоким забором с колючей проволокой. По территории бегали огромные немецкие овчарки. Всё было серым, унылым и мрачным. Через год Евгения Яковлевна вернулась в родную оккупированную немцами деревню. Отступая, фашисты сожгли деревню. А жителей успел спасти партизанский отряд.

Татьяна Тереньтьева, гр. 9361: "Из рассказа моего деда, Леонида Спиридоновича Терентьева".

- Слушай, дед, нам в университете дали задание: написать о Великой Отечественной войне. Ты ведь застал войну, наверное, многое помнишь. Пожалуйста, помоги мне.

- Не знаю, Таня, чем я могу помочь тебе. Ведь когда началась война, мне было всего десять лет. Фашистов я не видел. А расскажу я тебе, знаешь о чем... о письмах военных лет. Они - не просто листок с текстом, в них были тревога и надежда, радость и слезы, отчаяние и вера. И очень часто письма сообщали о безутешном горе.

Мы жили в деревне. Мама рано утром уходила на работу, возвращалась поздно, и всегда первый вопрос ее был: "Письма есть?". Мы, как и все, ждали каждый день, когда пойдет по улице почтальон со смешным прозвищем "Это Самое": Пелагея в каждое предложение ухитрялась вставлять эти слова. Вот разнесет она треугольные и прямоугольные послания, а заодно и новости:

- Знаете, Лешка Стулов, помните, его в шутку звали Табуреткин, возвращается. Весь изуродован, как жить будет.

- А Громихе прислали похоронку: муж погиб, а дочь ее, Мария, жива-здорова, воюет...

Тяжелее всего было вручать письма в официальных конвертах. Сразу набегали соседи - заголосят, заплачут, вспомнят о своих погибших, но постараются и утешить.

Однажды мы не стали встречать маму новым письмом: когда пришло проклятое послание, запрятали подальше прямоугольный конверт, в котором сообщалось о том, что "Терентьев Михаил Спиридонович пал смертью храбрых". Мы, три брата (старшему было 16, мне 12, а младшему 10 лет), расплакались, а маме решили не сообщать. Мы как-то чувствовали, что наш старший брат жив.

Но маму не обманешь: хотя дела выполнены, в доме тепло, вода из далекого родника принесена, самовар кипит, посуда помыта, везде подметено, но почувствовала неладное:

- А почему такие грустные, мальчики?

Мы продержались несколько недель. Но недобрая тетка Фекла как-то встретила маму и с укоризной заявила:

- Не пойму тебя, Маня: ты такая спокойная, неужели сына не жалко? Все знают, что на него пришла похоронка.

Мама кое-как добралась до дома:

- Вправду Мишу убили?

А мы стали успокаивать её.

- Не плачь! Наш Миша жив! Вот увидишь. Мы знаем, знаем! Жив он!

Вскоре пришла в письме сберкнижка лейтенанта Терентьева, на ней было жирно выведено "УБИТ". Но вдруг получили "треугольник", где Миша пишет: "Извините - не было возможности для письма". Оказалось, 7 ноября 1943 года он встретил праздник в ледяной воде небольшой речушки где-то под Киевом. Их воинское подразделение разгромили фашисты. А когда немцы стали добивать раненых на месте боя, наш Михаил залез в речку, накрылся брезентом и просидел там до сумерек. На берег вышел вражеский танк и стал обстреливать окрестности, но брат уцелел и на этот раз. В темноте Михаил выбрался из воды, добрался до ближайшей деревни. Хозяева дома предупредили: в деревне фашисты, и с опаской отвели его в сарай, накормили, опекали несколько суток.

В соседних подвалах и сараях тоже скрывались советские солдаты. Среди местных жителей не было предателей, и вскоре военные смогли с боями и с потерями выйти из окружения. Михаил возвратился с документами и после тщательной проверки отправился на фронт.

Мы вновь получаем треугольные письма. Вдруг - опять "похоронка". А через неделю послание от брата: "Нахожусь в госпитале". Поздно ночью кто-то осторожно постучал в окошко. Мама сразу спросила: "Это ты, Миша?". Да, это был он - после госпиталя ему дали отпуск. "Похоронку" послали, когда их отряд связистов в районе озера Балатон в Венгрии сбился с пути, заехал на территорию, занятую врагами, и несколько суток не мог выбраться. А в воинской части решили, что вся группа погибла.

Так дважды по бумагам похоронили нашего брата Михаила. Он воевал до начала 1945 года. После войны дослужился до звания майора, женился, воспитал сына и дочь, внучек, дождался и правнуков.

Лет через 10 после войны пришло письмо из незнакомого нам украинского села: школьники-следопыты пригласили мать поклониться праху своего сына, который погиб при освобождении их села... Мама отослала письмо Михаилу, а он поехал в то село. В тот День Победы самым важным событием на селе было снятие с памятника таблички с фамилией нашего брата.

Айсылу Паршукова, гр. 9361: "Мужество врагов".

Я расскажу историю про героизм не наших солдат, а немецкого, совершившего хороший поступок для нашей Родины, в частности, для моего дедушки.

На Украине, в поселке Бабино был детский дом. Война обошла поселок стороной, фашисты долго не появлялись. И вдруг - паника: в разгар дня они увидели немца, идущего по дороге и несущего на руках маленького мальчика. Немецкий солдат был одет в китель, а мальчик - в рубаху, на голове у него была фуражка с красной советской звездой.

Оказалось, солдат нашел ребенка на дороге и, вспомнив про своих детей, решил отнести его в детдом. Неделю он боялся прийти в село, жил с мальчиком в лесу. Немца снарядили питанием и пожелали ему доброго пути. Солдат за собой он не привел, люди его больше не видели.

Этот солдат тоже совершил подвиг: спас "вражеского" ребенка. И я благодарна ему за тот искренний поступок, ведь тем ребенком, которого он спас, был мой дедушка.

Ксения Федорова, группа 9361: "Корочка хлеба".

Мой дед не был участником военных действий, он был ребенком. И хотя после войны были отменены карточки на хлеб, но еды все равно не хватало. У них с другом была мечта: купить буханку хлеба и сразу съесть ее. Они решили накопить деньги, стали собирать металлолом и, наконец, купили буханку хлеба. Вмиг от неё не осталось ни крошки. А вот корочка была так пережарена, что ее вид больше не вызывал аппетита. И с тех пор, когда дед ест хлеб, корочка остается нетронутой.

Катя Горычева, гр. 8561: "Памятник и память".

В детстве, когда я гуляла с бабушкой по городу, я замечала грусть в ее глазах при виде памятника "Тысячелетие России". Бабушка всегда замедляла шаг и с любовью и печалью смотрела на него. А потом рассказала, что вместе с бригадой молодых новгородцев была направлена в Кремль на восстановление памятника.

Страшная картина предстала перед их глазами. Самого памятника, собственно, не было, стоял голый обобранный пьедестал, на котором оставалась лишь нижняя половина шара-державы. Верхняя его часть была полуразрушена и исковеркана. Колоссальных фигур на пьедестале не было. Они, как и другие скульптурные изображения, были разбросаны по Кремлевской площади, валяясь в снегу. При этом многие фигуры оказались попорченными, помятыми: трехметровый крест, стоявший на шаре-державе, был срублен у основания и согнут в дугу; бронзовое крепление всюду было перерублено или вырвано из своих мест. Такие небольшие детали как шпаги, мечи, посохи, щиты бесследно исчезли. Замечательная бронзовая решетка работы профессора Боссе, окружавшая памятник, а также бронзовые художественной работы фонари, стоявшие возле памятника, тоже исчезли. Все эти предметы были вывезены в Германию.

И мне стала понятна грусть моей бабушки. И любуясь неповторимыми памятниками архитектуры Новгорода, мы всегда должны помнить о тех, кто их поднял из руин и пепла.