Универ-СВ

Под звездой Победы

Материал прислан на товрческий конкурс ".студент, знаешь ли ты своих фронтовиков?", посвященный 60-летию Победы.

- О том, что начнётся война, мы знали. Война началась в воскресенье, а мы в четверг уже знали: нас предупредили; поэтому было уже всё приготовлено.

Я подхожу к нему. Он пожимает мою руку: "О, какая холодная!" А я целую его изборожденную морщинами щёку: тёплая. Рука у него тяжёлая, грубая, но не шершавая. В его маленькой комнате холодно. На узком подоконнике в ряд стоят горшочки с алоэ. На столе стопки газет, писем, лекарств. Перед ним лежат очки с толстенными стёклами, а в ухе - слуховой аппарат. За окном тянется 94-я зима его жизни.

Калиберда Пётр Игнатьевич. В 1911 году родился в слободе Ольшана Купенского уезда Харьковской губернии. Уже нет в живых ни одной из трёх его сестёр. Давно сменил имя Ленинград. На земле, политой когда-то кровью тех, кто уже забыт, растут новые деревья. А летом будут свежие цветы. Что же было, когда "велик был год и страшен по рождестве Христовом 1941. Был он обилен летом солнцем, а зимою снегом, и особенно высоко в небе стояли две звезды: звезда пастушеская - вечерняя Венера и красный, дрожащий Марс" (возможно, так выразился бы Булгаков, доживи он до войны)?

***

- Ну, первые дни такие тяжёлые:Такие, что и рассказать трудно. Начинал я войну лейтенантом инженерных войск. Я был в городе Шаккяй Литовской ССР. Строили оборонительные рубежи на границе с Германией, так называемые доты (долговременные огневые точки). И в 4 часа утра на нас уже посыпались немецкие бомбы и снаряды. Потому что одновременно и бомбили, и обстреливали.

Было нас там примерно: я знаю, сколько? Ну, наверное, тысяч 8. Строители у нас невооружённые были: каменщики, плотники. И отступали мы до Каунаса.

***

Долго-долго вспоминал. Смотрел куда-то вверх, шевелил губами. Потом вдруг поглядел на меня и говорит: "Давай будем пить чай!" Не хочет ворошить прошлое, не хочет бередить плохо зажившие раны. А я настаиваю.

Рассказывает, что из лесов Каунаса эвакуировались в Минск. А уже здесь "заняли, как говорят, настоящую оборону". Их инженерные войска "в основном занимались минированием дорог, проходов, строительством новых заградительных рубежей". Но всё равно отступали. И "отворились ворота на Русскую землю".

***

Прошу его вспомнить самую интересную битву. Честно говоря, не ожидала такого ответа. Особенно, когда речь шла о "Курской дуге".

- Ну, на том участке, где я был, всё было отлично организовано. Там река Сев протекала на нашем участке. Мы наступали на город Севск. Заняли город, как говорят, без единого выстрела. Уже настолько хорошо был обработан передний край. А что ещё характерно! Обычно всякое наступление начинается рано. А здесь выдержали, значит, такой момент, что немцы уже пошли на завтрак, где-то часов в 9.

- Вообще-то нас подвели к этой речушке ночью. Темно! Мы там залегли и лежали. Обычно ждём, что рано утром в наступление. А сигнал был какой: если заработают "катюши" или артиллерия начнёт - это начало наступления. Мы ждём, значит. И 6 часов - нет, и 7 часов - нет, и 8 часов - нет. Солнце печёт: это ж летом было! Повернуться опасно: рядом же немцы! Вот. В конечном итоге в девятом часу - я уже сейчас точно не помню - началась артиллерия. К этому времени немцы ушли на завтрак - траншеи были свободны. И мы перешли через речушку свободно, без единого выстрела. Вот это запомнилось хорошо. Короче говоря, уж настолько хорошо было организовано наступление, что обошлись без потерь.

***

Теперь можно было идти к Белоруссии. А в 1943 году в местной деревне Хомутовка Петра Игнатьевича ранило. На его долю пришлось два ранения: в ноги и в спину. Зато, лёжа на операционном столе, он увидел проходившего мимо Рокоссовского.

*** - А Вы на войне поседели?

- Да нет, вроде. А чего должен седеть?

- Страшно!

- Э-эй! На войне "страшно" никакого нет! Ну, какое там будет "страшно"?!

- Не страшно? Совсем?

- Абсолютно! Вот меня когда ранило, я упал: А вот, что ещё характерно: куда тебя ранит, вот туда ты и упадёшь. Это уж такой закон. Упал. Это был, значит, декабрь месяц, 23-е, по-моему. Я уже и забыл, какое число. Ага, думаю, хорошо. Сегодня, значит, 43-й год.

Я начинаю подсчитывать, сколько лет прожил. Остаются, значит, месяца и дни. И когда я подсчитываю дни, значит, прихожу в себя. Думаю, так зачем же я считаю? Следовательно, я ещё жив, что считаю! И встал и пошёл. Ну, пошёл, конечно, с таким: как выразиться? В общем, пошёл.

А вот когда я шёл, немец с танка начал, значит, по мне поливать пулемётным огнём. И пули жужжат, и снег летит. И мне за шею - так приятно! Думаю, хорошо, что снег летит; хорошо, что это хоть не пули. Вот. Стоило ему чуть-чуть приподнять прицел, он, конечно, поразил бы меня. А так я благополучно добрался до леса. Здесь меня посадили на телегу. Вот. И в полковой лазарет. Там в первую очередь, значит, дают горячий чай с каким-то бутербродом. В первую очередь! Потому что знают, что люди голодные. Ну, после этого - первая медицинская обработка.

***

Потом Пётр Игнатьевич был направлен в Польшу. И по дороге, в Бресте, узнал о победе. Теперь можно снова писать домой жене, сыну, в освобождённую Ольшану.

Вот так он рассказал мне "всю жизнь". Признаюсь, не самый лёгкий был разговор. Пётр Игнатьевич скептически посмеивался и безнадёжно махал рукой: мол, чего говорить, это никому не надо. В чём причина такого отношения?

***

- А как Вы думаете, современная молодёжь могла бы выиграть войну?

- Современная? Нет, на этот вопрос я ответить не могу. Опасный вопрос. Это политического характера вопрос. Конечно, каждый народ старается себя защитить, как бы там оно ни было. Вот. На этот вопрос ничего не могу тебе ответить.

***

Фотографии тоже не захотел показывать. Хотя, интересно было бы посмотреть, каким он был в начале пути от лейтенанта до полковника.

- А есть у Вас фотографии, где Вы молодой?

- Не знаю, где. А-а-а: Зачем они нужны! А-а: Не надо. То не нужно.

***

- Скажите, а сейчас о войне говорят правду?

- Любой фильм требует некоторых переживаний, а бывает даже и крепкие переживания доставляет: У меня сердечко не выдерживает. Поэтому я единственно "последние известия" слушаю и смотрю по телевизору.

***

Я совсем замёрзла. Да и тяжело сидеть в холодной комнате и обдумывать колкие ответы. Чай тоже остыл.

Только не нужно в нас, в нашем поколении сомневаться. Даже если время героев прошло (что спорный вопрос), и мы не соответствуем его идеалам. Мы помним о ваших ранах, мы терпим вместе с вами вашу боль. Мы видим, как в небе отражаются звёзды с ваших погон. Мы постараемся сохранить его мирным и ясным. Смотрите! Неверный луч "дрожащего" Марса затмила своим сиянием прекрасная Венера: