«Алиса — кандидат в мастера спорта по художественной гимнастике, и два года назад она очень захотела заниматься архитектурой» — рассказывает мама студентки годовой образовательной программы Алисы Чарушиной. У ее одногруппника Паши Ложкина другая история: «Папа решил мне найти какое-то применение, и мы пошли на собеседование в школу архитектурного развития, где я проучился с восьми и до двенадцати лет».

На первый взгляд истории совсем разные, но в них можно проследить один общий тренд: сейчас подростки гораздо раньше и серьезнее задумываются о выборе будущей профессии. Но быть объективным только на основе своих представлений сложно даже в более осознанном возрасте. Поэтому чтобы не уходить из института за месяц до диплома, провести тест-драйв профессии стратегически более дальновидно.

Главные герои этой истории — подростки от 12 до 16 лет, которые на протяжении семи месяцев под руководством кураторов учились рисовать, мыслить архитектурой и строили свой первый объект на территории Артплея.

Паша Ложкин, 15 лет
Рома Долгополый, 15 лет
Алиса Чарушина, 16 лет
Светлана Чарушина, мама Алисы

У вас в школе все такие осознанные? Или все-таки есть расслоение?

Паша: Я учусь не в «общеобразовалке», а в лицее, где мне гораздо больше нравится система. И еще есть большая разница между тем, когда тебе 13 и 15 лет. За эти два года ты приобретаешь умение пользоваться своим мозгом, и это очень помогает.

Алиса: Мне кажется, что закалку характера дает спорт. Последние два-три года я была на домашнем обучении, и когда вернулась в школу, то прям заметила как изменилось окружение. Спортсмены мыслят, как будто им всем по 18 лет — у всех есть четкие цели, а когда ты приходишь в школу — там дети.. Они не плохие, просто у них размытое понятие о своем будущем. Они еще не определились даже, какие экзамены будут сдавать.

А как отнеслись к выбору этого курса родители? В том числе и финансово.

Мама Алисы: Хотелось попробовать, понравится ли ей в этой профессии, потому что художественная гимнастика — это достаточно быстрый спорт. До 20 лет, а что потом?

Конечно, обучение недешево стоит. Но я считаю, что если ребенок хочет заниматься архитектурой в будущем, он должен понимать, что это такое, и для этого не стоит жалеть средств. А то пойдет в институт, и через 5-6 лет поймет, что это не ее, и будет еще хуже.

Паша: Мои родители сказали, что классно, они всегда поддерживают меня. Почему бы и нет?


Выбрать подготовительный курс — только первый шаг в направлении архитектуры. Или в сторону от нее, потому что отрицательный результат — тоже результат. Эта профессия познается как на стройке, так и в команде, и эти два аспекта были центральными на протяжении всего семимесячного курса. И если финальный объект после торжественного открытия можно увидеть и потрогать, то про «закадровую» работу мы попросили рассказать самих студентов.

 

Что было самым сложным в реализации этого объекта? Как получалось договариваться между собой, работать в команде?

Паша: Договориться на стройке — это очень просто.

Рома: Сложно было на других этапах. А на стройке мы уже делали окончательный объект, к которому пришли все вместе.

На каких, например?

Рома: К примеру, когда мы выбирали цвет. Но практически всегда это было без каких-либо конфликтов.

Паша: Мы все решали методом голосования, и это было легко. Думаю, Рома со мной согласится. Сложно было на этапе создания нового образа Плутона, когда на огромном участке нужно было сделать коллаж и чем-то его заполнить. Сначала у нас не получалось, мы много раз переделывали, и все это очень долго длилось. Мы выходили измученные.

Рома: Но лично для меня то, что мы построили объект — не самое главное. Для меня гораздо важнее знания, которые мы получили в первой половине курса.

Как давно ты определился, что хочешь стать архитектором? И насколько, как думаешь, это окончательно?

Паша: Это окончательно-окончательно. Я как раз на каком-то... Когда стал более-менее понимать, что происходит в этом «шаре». Я понял, что мне это интересно.

Алиса: Нет, не отпало. Во время этого курса нужно решить — подходит тебе эта профессия, или нет. Хотелось бы что-то наподобие черчения, профессионального рисунка. Потому что, я понимаю, что там будет черчение. Но я не понимаю, как это будет на деле. Надо просто это попробовать, и тогда уже это поймешь точно.

Рома: Не сказать, что я на все 100% планирую стать архитектором. Скорее, после курса это желание отпало. Но не потому что я подумал, что архитектура — это не круто. Нет, архитектура — это круто. Просто не мое. Мне нравятся другие творческие процессы — я занимаюсь музыкой. И именно поэтому я сюда приходил.

 

Чтобы узнать особенности программы, после презентации финального объекта мы поговорили с кураторами курса — представителями архитектурного бюро «Дружба» и детского архитектурного клуба «Кони на балконе» Анастасией Рычковой и Анной Родионовой.

Вы работали до этого с подростками? Есть какая-то особенность конкретно этого возраста?

Анастасия Рычкова: Мы работали с разными возрастами — с детьми от четырех лет, подростками и взрослыми, и особенности у каждого возраста, конечно, есть.

Анна Родионова: У взрослых уже сформировались свои взгляды, дети — все впитывают, как губка и выдают фантастические не шаблонные решения Подростки — это активное молодое поколение, которое многое хочет узнать и попробовать, у них есть свое мнение, позиция, но они открыты к получению новых знаний.

Анастасия Рычкова: На этом курсе мы работали с подростками 13-16 лет, они все очень разные, но они стали настоящей командой.

Анна Родионова: В процессе мы нащупали важный вопрос подростка в городе, чего же они хотят. Запросы на определенную типологию, досуг и т. д.

Какие были самые интересные ответы, что нужно подростку в городе?

Анастасия Рычкова: Подростку во дворе, улице, городе нужно их пространство. Новая типология, где они могут проводить время. Для ребят очень важно, чтобы объект выделялся. Понятные, функциональные и удобные взрослым объекты, ребятам не интересны. Им интересно, чтобы в пространстве был вызов.

Анна Родионова: У многих был запрос на укромное местечко, башню, нетривиальный ландшафт. Им важно иметь возможность не быть у всех на виду, спрятаться или залезть повыше. Из этих запросов студенты сформировали принципы, которые которые присутствуют в финальном объекте Meteor.

Анастасия Рычкова: На одном из занятий у нас была настольная мини-игра, в которой мы сымитировали встречу жителей двора. Там были представлены разные группы жителей и бабушка и мама с ребенком и маломобильный гражданин. Подросткам пришлось отстаивать свои сумасшедшие идеи и договариваться со всеми жителями. В итоге, мы смогли найти компромисс, чтобы объект для подростков появился. Жизнь внесла свои коррективы, и пусть не в своем первоначальном виде, но объект все-таки остался во дворе. Эта игра помогла студентам учиться защищать свои идеи, искать компромиссы и учитывать чужие интересы.

Еще одной из задач курса была профориентация и тест-драйв профессии для молодых ребят. Вот если кто-то уходит — это считается нормально?

Анна Родионова: Это скорее хорошо, потому что есть студенты, которые только уже в институте начинают понимать, что это не их область. Вступительные вузовские экзамены — это скорее графические навыки, которые часто имеют мало общего с реальной профессией. На курсе мы максимально старались раздвинуть архитектурные границы и взглянуть на профессию как на возможность менять среду вокруг и отношение к ней людей. Кто-то пошел дальше, кто-то решил себя еще пробовать в околоархитектурных сферах, а кто-то точно решил продолжать в архитектуре.

Анастасия Рычкова: Ребята еще пробуют, что-то получается, что-то нет. Сейчас архитектура уже не только про здания и окружающее пространство, а скорее про решение каких-то социальных проблем, поэтому эта профессия может привести в очень разные творческие области.

Интервью с участниками проекта предоставлено Архитектурной школой МАРШ

Фотографии © Архитектурная школа МАРШ