Остаться в светлой памяти людской

Приложение

Окончившим семинарию в 1891 году.

27 июля бывшие выпускники Новгородской духовной семинарии собрались в Антониевом монастыре. Протоиерей о. Михаил Войк, в служении товарищей священников о. Александра Ваучского и о. Алексея Успенского при пении однокурсников А. Покровского и В. Финикова совершили в 8 часов утра панихиду по почившим наставникам и товарищам. Потом А. Ваучский с названными товарищами обошёл монастырское кладбище и совершил литии на могилах помощника инспектора Василия Н. Соколова, священника Николая В. Николаевского, преподавателей Василия Адриановича Раевского, Ивана Петровича Пеньковского, Николая Стахиевича Бровковича, Нила Григорьевича Кудрявцева, Василия Ивановича Руженцова, Ивана Ивановича Вольского, духовника Виктора Ивановича Мамонтова.

Лит.: НЕВ. - 1916. - №28. - С. 886-887.

Памяти Н.С. Бровковича.

Николай Стахиевич Бровкович был учителем добросовестным и трудолюбивым, заложившим в нас твёрдые основы изучения языка, но наиболее характерным он был, как преподаватель греческого классического языка. И при этом особенно выделялось преподавание его в классах- втором и третьем.

Он преподавал, правда, ещё и в пятом классе, где полагалось в те времена, так называемое «чтение отцов церкви по-гречески», но при одном недельном уроке у него не было возможности развернуться и в надлежащем объёме показать свой редкий преподавательский талант, хотя и здесь при случае он часто удивлял интересовавшихся его уроками слушателей, часто восхищал их богатством и глубиною своих познаний.

Во втором и третьем классах он читал с нами Геродота и Гомера, а также Демосфена. Прекрасно познакомил нас с отличительными особенностями геродотовского диалекта. Бровкович преимущественное своё внимание обращал на выяснение нам того великого значения для исторической науки, какое Геродот имел. Этим мастерским выяснением он возбуждал в нас любовь и уважение к древнему историку и охоту читать его. При пяти недельных уроках нам удалось прочитать немало в подлиннике, а с непрочитанною частью геродотовской истории мы были познакомлены нашим преподавателем.

Сколько не приходилось нам потом читать опытов характеристики Геродота, как историка, мы нигде не встретили чего-либо лучшего по сравнению с тем, что в дни нашей юности слышали от скромного семинарского преподавателя. А с какою бывало любовью он характеризовал нравы и обычаи народов и лиц, о которых говорит Геродот – особенности религиозные и более древние. Его лекции о древностях египетских, фараонах, помню, до такой степени заинтересовала меня, что я весь был поглощён ею и никак не мог во время дальнейшего урока русской литературы интересоваться излагавшеюся речью другого преподавателя об Антиохе Кантемире.

Что касается чтения Демосфена, то здесь приходилось удивляться изумительному умению Николая Стахиевича передавать самою изящною русской речью бесконечные и трудноперевариваемые периоды филиппик и пр., которые в устах Николая Стахиевича постоянно оживали.

Нынешние ученики и понятия не имеют о том, какими трудами в прежние времена приобреталось нами умение читать классиков. Теперь налицо миллионы всякого рода «подстрочники», где всё переведено и объяснено; зато насколько прочны и солидны знания прежних семинаристов – филологов, настолько же шатки и призрачны знания нынешних, к шестому классу нередко успевающих забыть и то немногое, чему раньше научились.

Из уроков, на которых читался Демосфен, мы вынесли вполне достаточное для учеников средней школы знакомство и с другими древнегреческими ораторами, о которых нам попутно сообщал Бровкович.

Но наиболее интересными были классы чтения Гомера («Одиссея» и «Илиада»). По-видимому, сам преподаватель увлекался Гомером, о чём свидетельствует многое: как-то он в наши дни издал в печати комментарий к первой рапсодии Одиссеи.

Мы искренне удивлялись, как из его уст вылетали целые десятки Гомеровских стихов, читавшихся им наизусть так же свободно, как если бы перед ним лежала раскрытая книга. Нередко случалось, что во время урока в классе было темно, но это нимало не смущало его т.к. он на память читал известный урок, чем иной ученик с Гомером в руках (впрочем, и ученики под руководством своего учителя вообще декламировали Гомера недурно, как недурно знали и так называемую гомеровскую грамматику). При этом раз являлась необходимость осветить то или другое место проведением параллельных мест из других рапсодий «Одиссея» или «Илиады», эти места целыми десятками моментально приводились наизусть и без малейшего напряжения. Мы изумлялись и благоговели перед знаниями его, мы гордились им, и помню, с некоторым высокомерием относились к знакомым гимназистам-классикам, и в случае спора всегда побеждали последних. Среди нас ходила даже молва, что Николай Стахиевич будто бы подобно древним рапсодам знает на память всего Гомера. Не знаю, насколько это соответствовало действительности, но уже то обстоятельство, что подобная молва возникла, весьма и весьма красноречиво.

А герои Гомера? Они были и героями Николая Стахиевича. Он жил их радостями, скорбел их печалями. Как он тонко подмечал типические черты таких героев, каковы были по Гомеру: Гектор, Ахилесс, хитроумный Улисс, Агамемнон с Менелаем, Диомед, два Аякса, Патрокл, Парис и др.

А как приятно было слышать из его уст вызывавшие слёзы на наших глазах рассказы о прощании Андромахи с Гектором, о пребывании Одиссея у Алкиноя, о верности Пенелопы, о псе, дождавшемся после двадцати лет своего хозяина и умершем!

Мы с любовью посещали уроки Николая Стахиевича. Это был редкий преподаватель, беззаветно преданный своему делу, благодушко и добродушно относившийся к проделкам некоторых из нас, до крайности истощавших его терпение, но истощавших тщетно… Я не помню ни одного случая, чтобы он потерял самообладание, чтобы возвысил свой голос, чтобы с упрёками обрушился на нас! Это был выдержанный и благородный характер, старавшийся всюду оттенить хорошие стороны, и если возможно, извинить слабые.

О его религиозной настроенности и нечего говорить, если припомнить, что уже на закате своих дней он совершил путешествие в Иерусалим, чтобы облобызать эту землю, которая была освящена стопами Божественного Учителя.

Конечно, мы знали Николая Стахиевича только как ученики и в давние годы. Конечно, сослуживцы и близкие к нему люди знали и знают его лучше таким, каким он был в последнее время, но тем не менее и мы движимые чувством глубокого уважения к нашему учителю не могли не сказать этих слов. Мир твоему праху, дорогой и незабвенный учитель.

Духовный писатель, магистр богословия, выпускник НДС, СПДА,

профессор СПДА А.А. Бронзов, ученик Н.С. Бровковича.

Лит.: Бронзов, А.А. Памяти Н.С. Бровковича./ А.А. Бронзов // Церковный вестник. - 1899. - №48. - С. 1718-1719.

Венок на могилу Н.Г. Кудрявцева

( к полугодию смерти его)

Как дуб – родных полей краса,

Сражённый бурей роковою,

Лежит теперь – и в небеса

Не зрит зелёной головой,-

И ты, наставник наш родной,

Служитель истинный науки,

Переселился в мир иной

В единый миг… Без тяжкой муки!

Померк в очах прекрасных свет,

Уста сомкнулись дорогие,

И нет тебя…навеки нет:-

Оставил ты стези земные!

А ведь недавнею порой

Мы восторгались все тобою:

Твоей цветущей красотой,

Твоею речью золотою!

Сколь тяжек, горестен для всех

С тобой разлуки час унылый!

Лит.: НЕВ. - 1903. - С. 550.

Памяти Василия Адриановича Раевского.

Предо мной довольно объемистая тетрадь моих скромных семинарских произведений. Люблю я по временам заглядывать в эту тетрадь. Она воскрешает в памяти дорогое время семинарского обучения и образ почтенных моих наставников. Большинство из них в сырой земле.

Перелистываю тетрадь. Вот сочинения по гражданской истории, исправленные грязноватым пером почтенного Василия Ивановича Руженцова. Как сейчас вижу этого седовласого, всегда тщательно выбритого и подстриженного старца, стоящим на кафедре, потирающим руки и довольно увлекательным языком рассказывающего историю.

Вот сочинения по Св. Писанию, подписанные чрезвычайно крупным и размашистым почерком Андрея Ивановича Соколова. Представляю себе хорошо этого тучного брюнета и вспоминаю его простодушный окрик: «у, поросята»! Ничуть не обижались мы им.

Вот тонкие тщательные отметки на сочинениях, - часто без единой поправки и замечания, - добродушнейшего Алексея Ивановича Миловидова по предметам словесности, литературы и логики. Не забудется никогда его маленькая, плотненькая с прищуренными глазами фигура.

С удовольствием останавливаюсь на умных рецензия О. Ректора Евграфа Ивановича Мегорского по предмету основного богословия. Это был аристократ Протоиерей, гуманный и деликатный начальник.

С неменьшим удовольствием смотрю на глубокосодержательные на сочинениях по церковной истории рецензии Андрея Васильевича Гедевского, единственного здравствующего преподавателя наших времён, с честию продолжающего трудиться в родной семинарии. Дай Бог ему ещё многолетнего здравия!

Лиловые отметки на сочинениях по литургике и гомилетике напоминают о Фёдоре Алексеевиче Малове, во многих отношениях типичном педагоге..

Далее – чересчур объёмистые сочинения по догматическому и нравственному богословию, подписанные плохим почерком Иакова Антоновича Погодина, за что в шутку перетолковывали его фамилию…

Мелкий чрезвычайно корректный почерк на проповедях грозы нашего времени, инспектора Павла Романовича Абрамовича. Никогда не забудется его маленькая, строгая, напоминающая католического ксёндза, фигура, наводившая на нас страх. Испытал и я на себе его строгость, но не осталось ни тени обиды или злобы, молюсь перед престолом Божиим и о нём наравне со всеми начальниками и наставниками.

Наконец, сочинения по предметам философии и психологии, исправленные рукой недавно умершего Василия Адриановича Раевского.

Извиняясь, читатель, за длинный приступ. Невольно увлёкся дорогими для меня воспоминаниями. Сочинения по предметам философии и психологии больше других приковывают к себе внимание, не количеством страниц и не высокими баллами, а замечательной по тогдашнему времени критикой и рецензиями. В некоторых из этих сочинений не осталось ни одной строчки без критического замечания и исправления: все поля исписаны замечаниями, сентенциями и советами. Под каждым сочинением умная и серьёзная подпись, свидетельствующая о глубоком понимании наших работ. Под одним из сочинений имеется такая подпись: «Лишь из уважения к труду автора ставлю ему удовлетворительный балл» ит.д.

Да, я плохо справлялся с философскими темами, но труда на сочинения полагал слишком много. Подпись Василия Адриановича дышала прозорливостью,- настолько хорошо вникал он в наш труд и понимал его. Но этого сказать о Василии Адриановиче наших времён ещё мало. Ему мы обязаны первым толчком серьёзного и точного мышления и большей частью того умственного развития, с каким выходили из стен семинарии.

Правда, слишком строгими мерами достигал этих результатов покойный: - это меры беспощадной и часто резкой критики наших ответов, меры обильных единиц и двоек, но цель искупала сугубо средства. В конце концов Василий Адрианович никогда не обижал усердных и честных тружеников, он только недолюбливал способных лентяев, им не было пощады от строгого педагога.

Большое тебе спасибо, дорогой наставник, за твоё усердное и многополезное служение родной Семинарии, которой ты отдал все свои силы, здоровье и, можно сказать, саму жизнь. Твоё имя мною внесено на страницах помянника моего в ряду дорогих моему сердцу усопших родных и до конца моих дней я не перестану молиться за тебя перед престолом Божиим.

II. I.C.

Лит.: НЕВ. – 1910. - №21. - С. 622-624.

Памяти Ольги Стальновой

(На сороковой день кончины)

Как в поле цвет весенний мая

Внезапно срезанный серпом,

Она угасла. Молодая.

Она уснула вечным сном.

С душою чистою и ясной

Любви ко всем всегда полна,

Добра, она была прекрасна

Как жизни ранняя весна.

В наш век расчёта и наживы

Она умела сохранить

В душе прекрасные порывы

И всех и всё могла любить

Для блага всех она трудилась

Желая счастья для людей

И к свету истины стремилась

Душой отзывчивой своей.

Мария Лисовская

Лит.: «Новгородская жизнь». - 1911. - №232.- С. 6.

Двадцатипятилетие семинарского курса 1886 года.

Ваше Преосвященство и все дорогие мои товарищи, отцы и братья. Двадцать пять лет протекло с той поры, как мы покинули стены родной нашей матери, Новгородской Духовной Семинарии. Ведь это длинный период времени, а между тем всё, что тогда было, было как-бы вчера. Sic transit vita hominis. Помнится, тогда мы, полные сил и энергии, усиленно стремились в жизнь, а вот теперь собрались сюда уже далеко не теми.

Без сомнения, дорогие товарищи, каждый из нас неоднократно, в часы длительного одинокого раздумья , углублялся мыслию в прошлое. Без сомнения, всякий раз мы с любовью и тихой грустью останавливались мылено именно на этом времени, проведённом в стенах Семинарии. О, это было хорошее время. И какие хорошие люди тогда были здесь с нами! Как живые, один за другим встают перед нами светлые образы…

Вот например, величавый образ ректора нашего, о. Евграфа Ивановича Мегорского. Как наяву, слышится его звучная, раздельная, чеканящая речь, трактующая богословие. Каким обаянием, каким властным авторитетом веет от этой личности! И как мы боялись, избегали нарушить его душевное равновесие, оскорбить его, хотя-бы незнанием урока. С каким невольным трепетом, бывало, мы ожидали его прихода в класс, в тех случаях, когда за несколькими из нашей среды числились какие-либо дефекты, сообщённые ему по инспекции! Да, это было влияние. И влиянию тому мы покорялись не только за страх, – более всего – за совесть. Всё , чего он от нас требовал,–это добропорядочность. Требовал без лишних слов, без нудных нотаций. И мы его понимали коротко и глубоко. Был он строг, но и в высшей степени гуманен. В воспитаннике он прежде всего видел личность, видел человека. Кому не памятно, как, бывало, прощал он виновного на честное слово. И слово свято соблюдалось давшим. Прощённый из неисправного становился образцовым. Таковые случаи были не единичны.

Вот, перед нами образ доброго до крайнего снисхождения, доброго до слабости, Алексея Ивановича Миловидова. В его преподавательской деятельности было как-бы задачей – никого не обидеть, всякому помочь, всякого защитить.

Далее, образ общительного, простодушного Ивана Петровича Пеньковского. Желая каждому добра, никого не обижая, он умел привлечь своих учеников к работе, внушить им мысль о необходимости работы, и всякому трудящемуся покровительствовал. «Учиться надо, парень»,-говаривал он в 1 классе новичкам-семинаристам.

Далее, образ безобидного старца, Василия Ивановича Руженцова. Ревниво и щепетильно относился он к изучению воспитанниками своего предмета и – как был доволен, когда его изучали. Я рад, очень рад, голубчики, что вы так прекрасно готовили,– говаривал он нам, когда мы хорошо отвечали. А как он воодушевлялся, преображался, рисуя нам прекрасные силуэты из древней истории и увлекая всю свою молодую аудиторию. И рассказанное настолько прочно запоминалось, что усиленное заучивание исторических фактов по учебнику оставалось излишним.

Ещё образ,– маститого учителя Николая Стахиевича Бровковича. Человек благородной души и корректных правил, ясно и положительно преподавал он любимый им античный язык эллинов и в отношении к ученикам отличался высоким незлобием, никогда и ничем не возмущаясь, не высказывая ничего отрицательного в своём характере.

Дальше, два сходные между собою образа – Андрея Ивановича Соколова и Якова Антоновича Погодина. Оба они были сходны по характеру своих отношений к ученикам и в преподавании. Оба неуклонно и безусловно требовали от учеников честной работы и прилежания. Манкирование делом со стороны ученика огорчало их глубоко и больно.

Дальше – образы ветеранов семинарской преподавательской корпорации, доблестных работников на пользу духовного юношества – Ивана Ивановича Вольского и Василия Адриановича Раевского. Глубокий знаток латыни и латинских писателей, приснопамятный Иван Иванович умел предмету мёртвого языка придать живость и увлекательность, умел учить других. И, нужно сказать, в наше время латынь знали настолько основательно, что она во многом не забыта и поныне. Помимо занятий по предмету , любил приснопамятный Иван Иванович вести с нами и дружески-отеческие беседы, например, по гигиене, о нравственности. Любил он, что его слушают и рад был поделиться знаниями из своего глубокого жизненного опыта. Незабвеный Василий Адрианович, – это был столп семинарии, как его по справедливости называли. Преподавая предмет трудный, возвышенного содержания, он требовал от ученика осмысленной работы. Да, он был строг. Класс философии был своего рода горнилом для учащихся, через которое не всякий проходил невредим. Но зато как он любил тех учеников, кои сознательно работали для своего интеллектуального развития, как дорожил ими! Некоторые бывало на него сетовали. Но он знал, что делал. «Жаль, - говорил он – они меня не понимают, а ведь я им же добра желаю».

Ещё перед нами личность– великодушного Нила Григорьевича Кудрявцева. Отличный знаток математики, он стремился сообщить и учащимся свои познания возможно полно и обстоятельно. Требовательный в общем, он чужд был мелкого эгоизма, не проявляя ни тени придирчивости, ни тени злопамятства.

И ещё– замечательный образ–Павла Романовича Абрамовича. Это был строгий, можно сказать суровый инспектор. Но под личиною суровости таился человек долга, человек обязанности, сознававший необходимость уничтожить зло, дабы оно не разрослось в ущерб добру. Добро он поощрял, всегда относясь любовно и приветливо к исправным ученикам. «Хвалю, вас господа, и надеюсь видеть вас всегда такими же, каковы вы сейчас», – это его слова.

Дорогие товарищи, de mortis, говорит древняя пословица,– aut nihil, aut bene.

Как нам в данном случае это речение неприложимо. Мы сами по долгом, здравом и зрелом обсуждении прошлого, вполне пришли к сознанию, что можем говорить о своих дорогих наставниках только хорошее. И они, заканчивая свой труд, свой жизненный путь, могли каждый сказать о себе с чистой совестью: «quod potui, feci,– faciant meliora potentes».

В живых из наших учителей близ нас находятся двое: достопочтеннейший Андрей Васильевич Гедевский и глубокопочтимый Пётр Никанорович Спасский, современный Епархиальный наблюдатель церковных школ.

Для них живущих и здравствующих наши похвалы будут излищни. Мы лишь приносим им земной поклон и горячее спасибо за всё сделанное для нас в прошлом. А вы, почившие наставники и воспитатели наши! Sit vobis terra levis! Мир вам, светлые тени! Услышьте привет наш, ясные, добрые души! Примите нашу глубокую признательность за всё доброе, разумное, честное, что вы в нас посеяли и что мы, по силам и возможности, стараемся сеять в других. И, аще имате дерзновение, умоляйте благость Провидения о нас, ваших детях и учениках. О вас же всегда наша непрестанная молитва. Для сего собрались мы сюда и теперь, чтобы единым сердцем и едиными устами вознести моление, да учинит вас Всевышний Наставник премудрости в вожделённой стране живых, в торжествующем Царстве Славы!

Из речи священника К. Бельского перед служением братской

панихиды по почившим наставникам и воспитателям cеминарии.

2 августа 1911 года, в соборе Антониева монастыря.

Лит.: НЕВ. – 1911. - №36. - С. 1190-1194.

Венок на могилу

Незабвенного С.А. Успенского

(Памяти Степана Александровича Успенского)

Не долга была жизнь твоя скорбная-

Жизнь в борьбе за святой идеал,

Оборвалась она благородная

В тот момент лишь едва расцветал

Твоё сердце правдивое, честное

Для добра билось в слабой груди

В твоей жизни являл ты небесное,

Был наглядным уроком любви

Ты был светом в родной семинарии,

Путеводной звездою для нас, -

Ты был нашим хранителем ангелом

В пошлом мире наживы и зла

В царство мысли, свободы и знания.-

В это вечное царство добра,

Где нет речи о личных желаниях,

Постоянно ты нас призывал

Что-то светлое, сердцу отрадное,

В твоих заключалось словах,-

Что-то тихое, душу бодрящее

Возбуждали собой они в нас…

Учитель Мезгинской ЦПШ Василий Образцов

Лит.: НЕВ. – 1903. - №18. - С. 1067.

Настоятели Антониева монастыря (1131-1918)

Игумены:

Св. Антоний Римлянин (1131-1147 гг.)

Андрей(1147., скончался в 1157 г.)

Алексий(1157 7., скончался в 1161 г.)

Мануил (1162 г.)

Моисей (скончался в 1187 г.)

Власий (1187 г.)

Савва (1359 г., затем переведён в Юрьев монакстырь)

Афанасий (1387 г.)

Андрей (1499 г.)

Геронтий (1517 -1536 гг.)

Константин (1544 г.)

Вениамин (1551 – 1555 г.)

Варлаам-Царица (1551-1557 гг.)

Геласий (1556- 1570гг.)

Мисаил (1571-1573 гг.)

Иосиф (1579-1580 гг.)

Аркадий (1600 г.)

Харитон (1605 г., 1606 г.)

Онуфрий (1611 г.)

Павел (1613, в 1623 хиротонисан в архиепископа Псковского)

Александр (1628-1631 гг.)

Герасим (июнь 1635 г.)

Евфимий (февраль 1637 г.)

Аркадий (1645 -1649 гг.)

Архимандриты:

Рафаил (1651-165 гг.)

Авраам (1653 -1655гг.)

Макарий (1655 -1688гг.)

Антоний (1688 -1695 гг.)

Тарасий (1696-1699гг.)

Макарий (1700г.)

Тоиль (в 1701 г., переведён из Новоторжского Борисоглебского монастыря, в 1708 г. хиротонисан в викария Новгородского)

Иоаким (1711-1718 гг., переведён из келарей)

Серапион Аничков (1718 -1724, затем уволен)

Иосаф Маевский (переведён из Крестного монастыря в 1724 г., уволен в 1726 г.)

Давид Скалуба (переведён из обер-иеромонахов в 1727 г., в 1728 г. уволен по прошению)

Андроник (переведён из Юрьева монастыря в 1728 г, в 1731 г. переведён в Юрьев монастырь)

Артемий (1731 г., в 1736 г. перевед1н в Новгородский Свято-Духов монастырь)

Антоний ( в 1736 г. переведён из Старорусского Спасского монастыря, в 1740 г. переведён в Деревяницкий монастырь)

Иннокентий Мигалевич (1743 г. , скончался в апреле 1744 г.)

Дамаскин Аскароний (в 1744 г. переведён из Деревяницкого монастыря, в 1748 г. переведён в Хутынский монастырь)

Иосиф Ямницкий (произведён в январе 1748 г., скончался в декабре 1748 г.)

Иосаф Миткевич (1750 г., в 1756 г. переведён в Хутынский монастырь)

Парфений Сопковский ( 1756 г., в 1758 переведён Хутынский монастырь)

Симон Лагов ( произведён 28 декабря 1758 г., в августе 1761 г. назначен наместником Троицкой лавры)

Иннокетний Нечаев (назначен из префектов Московской духовной академии в августе 1761 г., 17 сентября 1761 назначен наместником Троицкой лавры)

Лавретний Баранович (назначен в сентябре 1761 г., в июле 1767 г. переведён в Хутынский монастырь)

Афанасий Афиногенов ( произведён в июле 1767 г., скончался в феврале 1768 г.)

Дорофей (переведён из Псковского Святогорского монастыря, в октябре 1770 г. переведён в Свияжский Богородицкий монастырь)

Транквиллин (переведён из Московского Покровского монастыря в октябре 1770 г., в январе 1774 г. переведён в Зеленецкий монастырь)

Тарасий Вербицкий ( переведён из Киево-Братского монастыря в январе 1774 г., в июле того же года переведён в Хутынский монастырь)

Феофил (произведён в июле 1774 г., в июле 1782 г переведён в Хутынский монастырь)

Амвросий Серебряников (переведён из префектов Московской духовной академии в июле 1782 г., в декабре 1783 г. хиротонисан в викария Новгородского)

Вениамин Багрянский ( переведён из Зеленецкого монастыря в декабре 1783 г., , в 1788 г. переведён в Свияжский монастырь)

Николай Киждобрянский ( переведён из Вяжищского монастыря в октябре 1788г., в марте 1791 г. переведён в Иверский монастырь)

Иннокентий Дубровицкий (переведён из Вяжищского монастыря в августе 1791г., в марте 1795 г. переведён в Иверский монастырь)

Досифей Ильин (переведён из Петергофской Сергиевой пустыни в 13 марта 1795 г., 25 марта 1795 г. хиротонисан в викария Новгородского)

Иоанн Островский (переведён из Коломенского Голутвина монастыря в мае 1795 г., в 1796 г. переведён в Иверский монастырь)

Амвросий Келембет (переведён из Воронежского Акатова монастыря в мае 1796 г., в сентябре 1797 г. переведён в Юрьев монастырь)

Иоанн Островский (переведён из Юрьева монастыря в сентябре 1797 г., в ноябре 1798 г. переведён в Колязин монастырь)

Феофилакт Русанов (переведён из Петергофской Сергиевой пустыни в ноябре 1798 г., в октябре 1799г. переведён в Юрьев монастырь)

Амвросий Протасов (переведён из Петергофской Сергиевой пустыни в октябре 1799г., в ноябре 1799 г. переведён обратно)

Флавиан Ласкин (переведён из Петергофской Сергиевой пустыни в ноябре 1799г., в ноябре 1804 г. переведён в Иверский монастырь)

Афанасий Савинский (переведён из Новгородского Кириллова монастыря в январе 1804 г., в июле 1804 г. уволен на покой)

Иннокентий Тихомиров (переведён из Переяславского Никитского монастыря в сентябре 1804 г., в феврале 1808 г. переведён в Боровскиё Пафнутьев монастырь)

Амвросий Орнатский (произведён в феврале 1808 г. , в сентябре 1811 г. переведён в Юрьев монастырь)

Владимир Ужинский (переведён из Деревяницкого монастыря в ноябре 1811 г., в марте 1816 переведён в Иверский монастырь)

Амвросий Морев ( определён в марте 1816 г., в январе 1822 г. переведён в Мстинский Петропавловский монастырь)

Иннокентий Платонов (переведён из Нижеколомовсколго монастыря в марте 1822 г., в июле 1823 г. переведён в Московский Богоявленский монастырь)

Игнатий Семенов (переведён из игуменов Норельских в ноябре 1822, в феврале 1828 г. хиротонисан в викария Новгородского)

Илиодор Чистяков (переведён из Рязанского Спасского монастыря в 1828 г., в марте 1832 г. хиротонисан в епископа Курского)

Анатолий Мартыновский (переведён из Белогородского Николаевского монастыря в 1832 г., в августе 1840 г. хиротонисан в епископа Екатеринбургского (викария Пермской епархии)

Антоний Павлинский (1840 г. , в июле 1852 г. хиротонисан в викария Воронежской епархии)

Евфимий Беликов (переведён из Переяславского Данилова монастыря в 1852 г., в декабре 1856 г. хиротонисан в викария Новгородской епархии)

Нектарий Надеждин (переведён из ректора Санкт-Петербургской духовной академии в 1856 г-57 г., в сентябре 1859 г. хиротонисан в викария Санкт-Петербургского, епископа Выборгского)

Леонтий Лебединский (переведён из Переяславского Данилова монастыря в 1857 г., в 1859 г. назначен ректором С - Петербургской духовной семинарии, в марте 1860 г. хиротонисан в викария С – Петербургского, епископа Ревельского)

Никандр Покровский (переведён из Белевского Спасского монастыря в 1859 г., в октябре 1860 г. хиротонисан в епископа Тульского)

Макарий Миролюбов (переведён из Рязанского Спасского монастыря в октябре 1860 г., в июле 1866 г. хиротонисан в епископа Балахнинского, викария Нижегородского)

Вениамин Павлов (переведён из Архангельского монастыря в 1866 г., в ноябре 1870 г. хиротонисан в епископа Балтского , викария Подольского)

Иоанн (1875г.)

Корнилий (1878 -1886 гг.)

Владимир (1887 -1888 гг.)

Никон (1889 г.)

Сергий (1905-1910 гг.)

Алексий (1911-1913 гг.)

Тихон (1914- 1918?)

Лит.: Строев П. Списки иерархов и настоятелей монастырей Российской церкви. - СПб., 1877.-С. 58-62.

Документы Государственного архива Новгородской области.