ИЗВЕСТИЯ

НОВГОРОДСКОГО ГУБЕРНСКОГО СОВЕТА

РАБОЧИХ, СОДАТСКИХ И КРЕСТЬЯНСКИХ ДЕПУТАТОВ

(Новгород, 1918)

№79

Ко всем Советам рабочих, солдатских, крестьянских

и батрацких депутатов

Уважаемые Товарищи,

         Октябрьско-ноябрьская революция, низвергнув правительство буржуазии, передала власть в руки пролетарских и полупролетарских слоев народа, в руки их классовых организации – Советов. Центральная власть, Временное рабочее и крестьянское правительство (Совет народных комиссаров) образовано центральным органом Советов 2-м Всероссийским съездом советов. На местах органами управления, органами местной власти являются Советы, которые должны подчинить себе все учреждения, как административного, так хозяйственного, финансового и культурно-просветительского значения. Такой способ организации власти в центре и на местах является не более как организационным выражением и закрепленным того политического факта, что власть в стране перешла к пролетарским и полупролетарским ея элементам.

         Исходя из этого основного положения и проводя его последовательно в жизнь, мы приходим к следующей организационной схеме. Все прежние органы местного управления, областные, губернские и уездные Комиссары, Комитеты общественных организаций, волостные правления и проч. должны быть заменены соответственно областными, губернскими и уездными, районными и волостными Советами рабочих, солдатских, крестьянских и батрацких депутатов. Вся страна должна покрыться целой сетью советских организаций, которые должны находиться в тесной организационной зависимости между собою. Каждая их этих организаций, вплоть до самой мелкой вполне автономна в вопросах местного характера, но сообразует свою деятельность с общими декретами и постановлениями центральной власти и с постановлениями тех более крупных советских организаций, во всех своих частях однородной организм – Республика Советов.

         При таком способе организации власти естественно, сам собою падает институт назначаемых сверху Комиссаров. Он сохраняет временно как переходная мера, лишь в тех случаях, когда на месте не успела еще создаться соответствующая советская организация, или если не существующая не признает полноты Советской власти. Но в таком случае первой и самой важной задачей назначенного Комиссара является создание советской организации, которой он и должен передать аппарат местного управления. При этом уездные и волостные Комиссары должны избираться их Центральной властью.

         При таких условиях на областные, губернские и уездные Советы рабочих, солдатских крестьянских и батрацких депутатов ложиться огромная ответственная организация задача. Они должны немедленно и самым энергичным образом приступить к завершению работы по организации Советов во всех уголках своей территории, связывая их воедино через посредство областных, губернских и уездных съездов Советов.

№82

Брызги

         Новгородское Губернское земство 20 декабря т.г. объявило себя властью, но совершенно не чувствуя под собой почвы, оно сначала ограничилось бумажными резолюциями и дело готовиться к захвату власти, приурочивая это к открытию Учр. Собр.

         5 января в день открытия Учр. Собр., мертвый Новгород принял тревожный вид. По городу ходили жидкие манифестации, состоящие преимущественно из господ в бобровых воротниках, именующих себя рабочими и из солдат, у которых на плечах еще хранятся следы золотых погон.

         Эта публика, подогретая веселыми речами черносотенцев и г.г. дезертиров от революции подошли к Совету с требованием освободить чиновников, которые свою радость, по поводу открытия Учр. Собр. выразили избиением Комиссара. Кстати сказать, такая радость неудивительна, у людей привыкших к порядкам «Союза Русского Народа». И эта публика, начиная от купцов, подрядчиков, офицеров, бывших и просто приставших хулиганов с криком «долой Советы» бесновалось у здания последнего, не сознавая по своей природной глупости, что оно играет с огнем. Нужно иметь добродушие русского солдата, чтобы сносить так молча, оскорбления, ожиревших от народного пота паразитов.

         На следующий день эти господа собрались в Городскую Думу, чтобы там на досуге построить план для захвата власти. Но не успели вороны раскаркаться, как пришли солдаты и арестовали эту самозваную власть.

         Приятное впечатление у них еще дополнилось вечером, когда с перспективой захвата власти им пришлось, путешествовать в Губ. тюрьму. Но как только главная квартира черных воронов была раздавлена, сразу же зашевелились их птенцы. Нашелся какой-то инженер Митрофанов, кстати еще не пойманный, который задумал оставить население г. Новгорода без воды, что он, блестяще доказав, успел куда-то скрыться. Были еще и другие герои.

         Нашлись кое-кто, пожелавшие изобразить из себя народных героев, для чего вошли в контакт с ударниками Антониевского монастыря, находящимся под покровительством и предводительством бывшего социал-демократа, ныне просто ренегата и авантюриста г. Вольпе, вся эта компания, понятно, что без главного виновника торжества, направилась на Совет, предварительно начав «салютовать» Совету. Хорошая роль у этих граждан, упорно желающих именовать себя народными избранниками.

№90

Маленький Фельетон

Неудача
(Легенда наших дней)

         Парфен Разуваев, известный мародер и спекулянт, умер со спокойной совестью. Ибо при жизни он принял все меры к тому, чтобы подвести строгий баланс своим успехам и добрым делам по правилам церковного благочестия.

         Его душеспасительная система была очень проста. В торговых делах он держался испытанного принципа: «Не обманешь – не продашь», и для него все покупатели были равны, так как он беспристрастно драл втридорога и с капиталиста, не знавшего счета деньгам, и с последнего бедняка. Справедливый был человек Парфен Разуваев. Главным же образом его мародерская деятельность прекрасно уравновешивалась усердной набожностью: он исправно посещал церковь, строго соблюдал посты и все православные обряды, жертвовал на построение и украшение храмов, водил дружбу с попами и т.д. Как говориться, «не согрешишь, так и не покаешься».

         Парфен Разуваев даже любил каяться. После покаяния на исповеди или после какой-нибудь искупительной жертвы он испытывал неизъяснимо-сладостное состояние, подобное тому, в которое приводила его хорошая баня с применением душистого березового веника.

За особые грехи он расплачивался весьма щедро. Так, например, во время войны он взял казенный подряд и, поставив для армии недоброкачественный продукт, нажил на этом деле огромные деньги. Земному суду Парфена не предали, ибо в компании с ним состояли неприкосновенные лица, а от небесного суда он благоразумно откупился крупненькой суммой, пожертвовав им в пользу больных и раненых воинов. В другой раз, блестяще закончив мошенническую проделку с продуктом первой необходимости, Парфен за свой счет вызолотил иконостас в церкви того села, откуда сам был родом, очистив, таким образом, душу свою от греха.

Искусно примеряя интересы души с интересами брюха, он прожил долгую, счастливую жизнь. Пожил бы и еще, но от смерти никак не уйдешь. Зато умирая он крепко надеялся, что для него непременно найдется уютное местечко в обители праведников и людей достойных. И вдруг случилось непредвиденное.

Благоговейно закрыв глаза пред лицом пришедшей смерти и испустив последний вздох на руках у возлюбленной супруги, Парфен стремительно провалился в какую-то пропасть… Дно этой пропасти оказалось большой, мрачной комнатой, в которой отвратительно пахло серой и еще какой-то гадостью. В ту же минуту к Парфену подошел косматый черт, стоявший довольно непочтительно:

– А, добро пожаловать, мародер!

Парфен хотел, по привычке, осенить себя крестным знаменем, но рука у него словно окаменела. Черт усмехнулся.

– Не трудись понапрасну, голубчик. В нашем царстве эти фокусы не помогут.

– Дозвольте вам доложить, господин черт, я попал сюда по ошибке.

Это возражение привело черта в такую веселость, что он даже схватился за живот и в течение нескольких минут от смеха не мог выговорить ни слова.

– Ой, уморил ты меня, Парфен,   – сказал он, еле переводя дух и утирая слезы: – прямо уморил! «По ошибке!...» Ха-ха-ха! Да мы, ведь, уж давно держим тебя на учете, потому что такие люди, как ты, ценятся у нас очень дорого.

– Изволите шутить, господин черт, – растерянно пролепетал Парфен.

– Ничуть, куманек. Рассуди сам: ты всю жизнь обманывал и людей, и своего Бога, отращивал себе ненасытное брюхо и набивал карман. Ты был кровожадным волком под маской ханжи. Значит, ты работал для нас и мы обязаны дать тебе за это вечный приют в аду.

– Помилосердствуйте! – взмолился Парфен, задрожав от страха.

– Не беспокойся, дружище, – сказал черт с наглой усмешкой. – Мы будем только варить и переделывать тебя до тех пор, пока ты сам не превратишься в черта. Конечно, на это пойдет очень много времени и труда…

         Парфен вскрикнул и лишился сознания, а черт, проворно подхватив его на руки, потащил к заведующему адской лабораторией.

Гвидо

№155

ХРОНИКА

         В Шимской почтово-телеграфной конторе до сих пор служит почтальонами бывшие фараоны стражники и тюремные надзиратели. Один из них Востряков был долгое время стражником, а потом тюремным надзирателем Новгородской пересыльной тюрьмы. Другой Козир надзиратель Шлиссельбургской тюрьмы. Личности подозрительные и очень вредные для почтово-телеграфной службы. На своего начальника конторы Станиславова кляузничают и строят всевозможные каверзы. Вообще тормозят почтово-телеграфного ведомства, чтобы дать возможность истинным защитникам родины занять их места, для более полезной службы и освободить бы начальника конторы Станиславова от всех кляуз и ложных доносов высшему начальству.

Григорий Иванов

ЗВЕЗДА

 (Новгород, 1918-1927)

№ 36.  31 января 1919 г.

С. 3

«Сестра-убийца»

В одном из боёв правой колонны наших войск, действующих против красновской банды, противник отбил у нас часть обоза с 17-ю подводами. Все возчики были ранены.

Потеря 17-ти подвод ещё мало тронула, ибо мы знали, что не только наш обоз, но и обоз противника, а также его орудия были в наших руках. Противник в это время уже был окружен и находился в тесном кольце  наших войск, которое всё сужалось. Мы были уверены в себе и в своих силах.

Так и случилось. В последовавших затем боях противник был разбит наголову,  и к нам вместе с другими трофеями попал лазарет с врачом, тремя сёстрами и санитарами.

И в момент взятия этого лазарета, наши красноармейцы наткнулись на израненного и умирающего нашего товарища, который перед смертью успел сказать: «Я – обозный…Бобровец». Вместе с обозом нас 17 человек израненными погнали в плен. Нас привели в штаб. Товарищи попросили сестричку, чтобы она перевязала нам раны. А сестричка в коричневой шубке с меховым воротником вместо помощи сказала нам: «Расстреляй эту сволочь».

Все были расстреляны. Из 17 человек только я один чудом спасся.  Казаки думали, что я мёртв. Я лежал ни жив, ни мёртв  от страха. Предсмертный рассказ умирающего товарища привёл наших красноармейцев в ярость. Ничто не могло удержать их гнева и озлобления. Этот день был днём сотни офицерских трупов. По приметам, описанным умиравшим красноармейцем, опознана сестра-убийца, дочь миллионера-горнопромышленника. Она тут же на месте была расстреляна. Ужаснее всего то, что женщина, прекрасная женщина, пришедшая на фронт для того, чтобы оказывать помощь всем раненым без исключения, будь то друг или недруг, эта женщина оказалась чудовищем.

№ 73.  16 марта 1919г.

С. 1

«В Петрограде на улице лев.-эсер. брошены бомбы»

Красноармейскими и матросскими частями выпущено воззвание по поводу появления в Петрограде Финских и белогвардейских шпионов, пытающихся при помощи левых С.-Р. вызвать возмущения среди Петроградских рабочих.

Вчера возле Рождественского трамвайного парка левыми эсерами было брошено несколько бомб, которыми ранено девять красноармейцев, один – смертельно.

Для охраны порядка в Петроград спешно прибыли представители красного Кронштадта. Петроградский гарнизон и Кронштадтские моряки заявляют, что они будут беспощадны в подавлении провокационных попыток левых с.-р.

Попытки левых с.-р. спровоцировать забастовку на ряде заводов заканчиваются крахом. На фабрике  «Скороход» подавляющим большинством забастовка отвергнута. На заводе «Джемс Бек» вынесена резкая резолюция против левых с.-р.

№ 31.  26 января 1919г. 

С. 3

Жизнь и искусство

«Советский театръ»

Комедия 4 д. гр. А. Н. Толстого «Касатка» рассказывает зрителю о том, как некий молодой князек Бельский, неприученный с детства к трудовой жизни, а проживающий в столицах и по заграницам наследие отцов и дедов, дошел в Питере до того, что ютится где-то в меблерашках, живёт на средства падшей  цирковой и кафешантанной артистки Маши (Касатки), всем и всюду задолжал и не платит, надеется раздобыться средствами к жизни легкими способами (один из которых – игра в карты) и носится с различными прожектами. Князь – человек безвольный, потрепанный и  побитый жизнью, неврастеник.

Его сожительница Маша с томным прошлым князя не любит, но живёт с ним из жалости к нему и потому, что деться некуда. Вместе с ним живёт такой неудачник жизни, «бывший» инженер Желтухин; вся его цель – сыто и хорошо поесть и выпить. В одну из тяжелых голодных минут князь вспоминает о существовании и в провинции помещицы тётки Долговой; и вот вся троица решает ехать к ней, подкормиться там и отдохнуть от житейских бурь и треволнений.

У тётки предстоит свадьба: её приемыш – воспитанник Илья женится на её племяннице Раисе. Приезд князя с Касаткой, которую он представляет тётке как будущую жену, рушит все планы.

Илья влюбляется в Касатку, которая отвечает взаимностью, а князь – в Раису. В конце концов, Илья убегает из-под венца к Маше (Касатке) и бежит с ней из дому к тётке на Волжскую пристань. Невеста Раиса – также бежит с князем, так как они влюбляются друг в друга. На пристани обе влюблённые пары встречатются, их накрывают здесь тётка и Желтухин. Под  звонкие трели соловья происходит объяснение и всеобщее примирение. Влюблённые парочки отправляются на пароходе по Волге справлять медовый месяц, а Долгова приглашает Желтухина возвратиться к ней в имение и  жить там.

Комедия эта шла на сцене городского театра 23 января, нельзя сказать, чтобы она была разыграна очень удачно. Вяло и монотонно вели артисты.  Лишь К. Л. Самсонова в роли Касатки и И.Т. Григорьев в роли князя имели успех.

Н.К

№ 18.  5 января 1919 г.

С. 3

«Недобитый»

(Из очерков «Гражданская война»)

Нас вёл товарищ «Недобитый», – так красноармейцы прозвали члена уездного Совета, во время восстания кулаков застрявшего глухой деревне: товарищ этот лишь случайно остался в живых.

Часа три нашему отряду пришлось идти лесом, по размытой дождями дороге. Все приумолкли, даже весельчак и балагур красноармеец Федя перестал болтать. Лес, точно храм, не любит непристойного говора: лесу дай  либо песню, либо молчи – говори с ним душой. И то сказать: не всякий понимает лесной язык, – потому то большинству людей жутко в лесу…

Ну, вот.  Идём. Ни звука. Лишь грязная вода хлюпает под ногами, и что-то сердито – угрюмо лопочет лес на своем тяжелом языке: под осень не уловишь в нём весёлого звука.

Федя под конец не вытерпел:

 – Товарищ Недобитый, говорит:  будет вам  дурака-то  валять, ведите скорее в деревню. Мы, чай, не ляхи, вы – не Иван Сусанин. А похоже на то, что ведёте нас к волкам на съедение…

Недобитый даже не посмотрел на него, кашлянул, сплюнул кровью, – после истории с кулаками стал кровью харкать, – и хмуро бросил:

– Скоро…

И в самом деле, лес стал редеть, деревья точно испугались наших штыков, отшатнулись в сторону дубы, берёзы, осины, осталась лишь молодая поросль. Вышли мы на опушку. Тут Недобитый свернул с дороги, вместо того, чтобы идти прямо к деревне.

Спрашиваем: – Куда, товарищ?

Молчит. Ведёт нас к старой осине, все листочки её были точно кровью окрашены.

Недобитый говорит: – Здесь,

Не понимаем. Спрашиваем:

– Что здесь?

Закашлял. А на лице задёргались мускулы: все лицо – одна кривая, безумная усмешка. Поясняет:

– На этой осине меня повесили…

– Как так повесили?

– Да так, отвечает, – как вообще вешают: верёвку на шею и…

Показал рукой, как затягивают петлю.

– Только, говорит, сук не выдержал – обломался…  А мужики – народ суеверный. В другой раз не пытались вешать. Мерзавец ты этакий, – говорит: и осина тебя не принимает… И давай бить меня обломанным суком. Долго били. Я потерял сознание, очнулся весь мокрый: водой окатили.

Тут Недобитый снова закашлял. Потом повел  нас дальше.

– О, говорит, и указывает на толстый дуб:

-Здесь меня расстреливали… Говорит, а у самого все дёргается, прыгают мускулы на лице.

Оказывается, когда он очухался от побоев, крестьяне решили расстрелять его. Но и тут вышла неудача: мужики хлебнули лишнего, стреляли как попало: только поцарапали Недобитого. Тот упал, притворился мёртвым. Кулаки его так и бросили.

От рассказа Недобитого что-то жестокое осталось в груди: точно сталью покрылось сердце. Когда повернули к деревне, я подумал: Ну, несдобровать теперь кулакам...

А тут Недобитый снова заговорил:

– Видите, вон деревню там, за холмом?

Показал тощей, жёлтой рукой вдаль.

Там кулаки сварили в бане трёх пленных красноармейцев…

– Спрашиваем: – живых…

А на лице снова дикая пляска мускулов.

– Что? И вам не верится? Неправдоподобно. Но это факт: проверили. Ведь, безумно жестокая вещь гражданская война. И, конечно, безжалостнее в ней та сторона, которая самой судьбой обречена на гибель. Хотя, по правде говоря, из нашей стороны жестокости совершалось немало…

Вот. Пришли мы в деревню. Недобитый оживился, – так догорающее пламя вспыхивает перед тем, как потухнуть. Усмирения, собственно никакого уж не понадобилось. Все было улажено заранее, собственными силами бедняков крестьян. Товарищ Недобитый все же выбрал десятка два мужиков, причастных к мятежу, ну и… Сами понимаете…

Нашлись, между прочим, среди этих крестьян двое – трое из тех, что участвовали в избиении и расстреле Недобитого. Когда узнали его, так и струсили:

– Жив! – шепчут. – Опознал!…

И озираются словно зайцы, окруженные  гончими. А недобитый спокоен, даже мускулы на лице перестали плясать.

– Так, узнали, – говорит. – Чего же так плохо били меня?…

И усмехается криво. А глаза горят тёмным, недобрым огнём…

– Где он теперь?

– Умирает в больнице. Доканали  таки его кулацкие побои да расстрел. Впрочем, не только побои и пули, а все ужасы гражданской войны: ведь, они – острее пули и штыка…

Ян Страуян

№ 74.  18 марта 1919 г.

С. 6

ОФИЦИАЛЬНЫЕ ИЗВЕЩЕНИЯ

Обязательное постановление народного Комиссариата Труда

Настоящим Народный Комиссариат Труда доводит до сведения управления предприятий и учреждений Советских национализированных и частных, что список праздников, установленных в Р. С. Ф. Р., помещен в кодексе законов о труде, приложение к ст. 104. Правил об еженедельном отдыхе и о праздничных днях. Список же местных 10 праздников, упоминаемых в вышеупомянутом приложении, установлен Московским Советом Профессиональных союзов и опубликован в №285 Известий Ц. И. К.

Управления предприятий и учреждений Советских национализированных и частных, обязаны в трехдневный срок вывесить на видном месте список установленных праздников.

Никаких справок личного характера по указанным вопросам Народным Комиссариатом Труда даваться не будет, и обращение за ним будет рассматриваться как прямое нарушение трудовой дисциплины, и лица, замеченные в этом, будут привлекаться к ответственности в судебном порядке.

№78

С. 2

Сны

Микешку арестовали совсем безвинно. Кричал и дрался не он, а его баба Степанида.

А и баба то не со зла и не от ума кричала да дралась, а от глупости. Сидит теперь Микешка и рассказывает часовому, как происходило дело.

– Всё с этой барыни  началось. Приехала, слышь, она к нам тряпки менять на картошку. Разговорились, конечно... Последние, – говорит, – времена приходят… Собирается, – говорит, – антихрист ограбить нашу святую церковь… Но и мы, – говорит, – не дураки… Епископ прямо сказал: «Надо этим чертям сопротивление оказывать… Антихрист увидит, что вера сильна, ну и сбежит…» И пошла, и пошла. Такого наговорила, что даже наш батюшка головой закачал. У нас батюшка, хоть куда, всё может понять, а тут не мог понять… Не то, говорит, она от епископа, не то от антихриста…

А как в воскресенье собрание устроили, да стали говорить обо всём таком, батюшка то и сказал: – «Надо отдать… Нам все равно из какой чаши служить, из медной или золотой, в голодающим помощь. Да и с золотой хлопот больше: того и гляди заберется какой жулик, да и скрадет».

Потом из города один говорил: «Отдайте, братцы. Уже больно мрут, которые голодающие. Не то, что коней, или собак, детей своих едят… Маленьких…». Батюшка заплакал, да как крикнет: «Отдадим православный, отдадим во имя Христа…».

А в это время барынька то эта, как выскочит, да как начнёт кричать: «Я тебя благодати лишу… Я только одно слово владыке скажу, как сразу с места слетишь…». И пошла, и пошла…

Мы то, мужики за батюшку стоим, а бабы за лахудру…

Городской унимать стал… А лахудра эта на него с кулаками. Степанида за ней, да глаза ему выдирать. Я к Степаниде. Начинаю ее вразумлять. Где уж. Другие бы бросились… Ну, думаю, стервы…Размахнулся, значит, да вместо бабы по городскому попал…

Солдатики еле оттащили городского то… Лахудра убежала и бабы убежали, а вот меня да Егора схватили…

– «Вот ведь лахудра проклятая…»

Часовой борется со сном… Наконец, крепко охватив винтовку, словно любимую женщину, начинает дремать. Глядя на него задремал и Микешка. И снится Микешке, что несется он по воздуху. Держит его за шиворот какой-то епископ и свободной рукой все время благословляет. Подлетели они к какому-то монастырю. И видит Микешка, что на монастырском дому красная вывеска, а на ней золотыми буквами написано: «Чрезвычайная комиссия». Ввел его владыка в комнату, шиворот из руки не выпускает и все благословляет… Потом сдал он Микешку коменданту, расписку получил и улетел неведомо куда. Снится ему и церковь деревенская. Стоит седенький батюшка и с ним Христос… И оба плачут. А лахудра им кулаком грозится и выгнать из церкви обещается.

         Часовому снится, что на далёкой родине в Самарской губернии его жена Даша, исхудалая, исстрадавшаяся от голода, душит его дочку, маленькую Катеринку… Плачет и молится… Молится и душит… И будто бы архиерей рядом стоит с большущей книгой и говорит Даше: « Нехорошо… Грешно… Обижать детей. Сказано в  священном писании, что тот, кто обидит дитя,  не попадёт царство небесное… Ты бы лучше старуху придушила… В ней мяса больше… Хотя дитё всегда вкуснее…»

А жена арестованного Микешки, несчастная Степанида, никак не может заснуть, потому что ей ничего не снится. Не может она понять, за что арестовали Микешку и оставили дом без хозяина, а детей без отца… Ворочается с боку на бок, вспоминая все свои хозяйские нужды, которые ей не справить без Микешки. Когда встаёт чтобы дать корму корове, то можно слышать, как она шепчет: «Ну, попадись ты, лахудра проклятая!…».

Спокойно спалось в эту ночь только лахудре, которая отбив положенное  число поклонов и поцеловав портрет какого-то монаха или архиерея, растянулась и  сладко потягивалась на пуховой постельке, шептала тихо: «Благодарю тебя, господи, что ты дал силу мне для подвига…». И заснула подвижница, утомлённая трудами во имя Христа.

Ведь это нелегко, заставить всех этих «мужичков» охранять от большевиков ценности. А ценности – вещь нужная… Мало ли кому могут пригодиться. Снилось ей, что она попала в комфортабельно обставленную преисподнюю и сладко целуется с князем тьмы, одетым почему-то в монашеская платье…

А мне снилось, что лахудра попала в одну камеру с Микешкой. Он ей показал! Действительно!.. А я, будто, стою и подначиваю: «Дай ещё, стерве… За волосы её!  Да  в угол! Об скамейку! Головой то, головой!... Так, так, так! Молодец!... И будто часовой говорит: « Микешка, смотри, не до смерти забей, лахудру то!...». А я будто кричу: « Не жалей гадину, пусть околевает… Чтоб не смущала православных!...».

                                                                                  Рабочий Петунов

№51. 8 марта 1923

С. 2

Фельетон

Письмо к советской барышне

Милая барышня! Как широко раскрываются ваши глазки от изумления, когда вам начальник по канцелярии говорит (ведь вы сами газет не читаете), что в «Звезде» вам письмо.

Вы изысканны и воспитаны. Учились в гимназии, мечтали о курсах. Помните, как весело, при достатке родителей, вы жили до революции?

А приход революции вы не заметили: заняты были в феврале маскарадами, а октябрю вы не поверили. Когда же лавки закрыли, кругом аресты и обыски, ваш папа пошёл служить к большевикам, уплотнение квартир, трудовые повинности – вот тогда вы почувствовали гнёт революции.

Но стерпится – слюбится: вы остались, конечно, вне всякой политики, даже поступили служить в исполком. «Большевики малограмотны, большевики невоспитанны!», но ведь и вы немало бумаг перепортили.

Три года прошли – вы приспособились. Но вот НЭП народился, ожили рынки, начались балы – и вы оказались за штатом. Но свет не без добрых людей, вы снова пристроились в одном из отделов.

 До четырёх вы среди отношений, среди исходящих и цифр. После обеда – в домашних заботах: то шляпку поправить, то  заштопать чулки. А вечером вы иногда отдыхаете: то в кино, то в театре, то в прогулках по улицам тёмным, а с кем – вы конечно не скажете.

Я знаю, вы сердитесь: «Что за нахальство незнакомым писать?». Как незнакомым? Ведь в каждом отделе и шагу не ступить, чтобы с вами не встретиться. Ведь если бы все вы вдруг пошли замуж и перестали бы работать: прекратился бы стук машинок, замер шелест исходящих, остановилась бы работа в целом ряде исполкомов. И сами вы ведёте нужную для общества работу. Но вы не счастливы: иногда ваши глазки туманятся, и в сердце вползает тоска.

В прошлом маленькие шалости, маленькие радости, а в будущем?

Вот хорошо, если вас не сократят при следующей чистке. А там вы замуж выйдете. Но до замужества поберегитесь своих начальников. Вот он и ласковый, не очень требовательный. За послушание и исполнительность он может сделать вам два-три  подарка. Вот вы замужем. Года прошли – где же ваши прелести? Гусыня жирная,  иль, как жердь тощая, меланхолически тогда вы вспомните обман любви. И дети ваши будут также распущенны и не почтительны, как вы теперь к своим родителям. Вы можете спросить: «Так как же нужно жить? А, может, скажите, самодовольная: «Так живут все».

Но я знаю не барышень, а девушек (вы верно знаете, что часто барышня уже не девушка, я и знаю девушек ещё не барышень), которые живут не так: с утра на фабрике, а вечером с книгами, или  в школе грамоты (для вас пример неубедительный: ведь вы почти гимназию кончили, к чему вам грамота?). Есть учительницы, как звезды яркие в ночную тьму деревни брошенные, учащие ребят и стариков (это тоже вам ни к чему: средь чистой публики вы все вращаетесь). Вы их не любите, вы их не видите, вы скажете – их нет! И, наконец, пример советской девушки советской барышне, конечно, не авторитет.

А Тургеневым, было время, вы ведь зачитывались. Может быть, помните стихотворение «Порог»?  Наверно, забыли. Прочтите его, милая барышня.

А знаете ли вы, бедная барышня, что это стихотворение, написанное в память девушки – революционерки, убийце  царя Александра II, казнённой  на эшафоте –  Софьи Перовской, – посвящено целой плеяде русских девушек, которые переступили порог. А вы, бедная, и не видите никакого порога. Вы катитесь по наклонной плоскости в болото новгородского мещанства.

Кстати, в одном из писем к своему другу (и даже более чем другу) –  артистке Виардо, Тургенев писал: «Ждите от жизни ударов хлыстом».  Милая, бедная барышня – спину под хлыст или дерзкий вызов дебелой бабище – жизни мещанской, перешагнув порог вековых предрассудков. Выбирайте.

Я бросаю письмо незаконченным. Оставляю вас рассерженной, а может быть  встревоженной, неудовлетворённой, голодной. Если так, то я достиг своей цели. Ведь «любовь и голод» движет миром (Шиллер).

Но что вы можете знать о любви? А вот если вы почувствовали духовный голод, милая барышня, то, может быть, когда-нибудь вы станьте человеком.

И. Нагель.

КРЕСТЬЯНСКАЯ ЗВЕЗДА

(Новгород, 1924-1927)

№1. 5 февраля 1925

С. 1

Новгородские крестьяне о смерти Ленина

Новгородский уезд.

27 января в селе Подберезье было устроено собрание представителей сельсоветов подберезской волости, крестьян с. Подберезье и прилегающих к нему деревень, посвященное памяти Ильича. Представитель шефа от водников тов. Марков сделал доклад, в котором сообщил биографию Ильича, описал его работу и значение этой работы для рабочих и крестьян. После доклада выступили представители волисполкома, ячейки РКСМ, избы читальни, а также выступил с воспоминаниями об Ильиче случайно присутствовавший на собрании член союза строительных рабочих тов. Быков.

Присутствующие крестьяне, крестьянки, молодёжь с затаенным дыханием прослушали всех докладчиков, было видно, как для них был дорог Ильич.

С. 2

Крестьянин, береги свой лес!

За 5 последних лет, по Новгородской губ.  крестьянами сведена пятая часть всего леса. Это хищническое истребление лесов должно быть прекращено. Иначе, через 20 лет во всей Новгородской губернии не останется ни одного пня.

Новгородский  крестьянин должен задуматься об этом. Если лес будет истреблён, из чего, крестьянин, построишь ты новую избу? Чем будешь отапливаться? Чем поправишь двор, телегу и на многое другое в твоем хозяйстве на что нужен лес?

Обо всём этом пусть крепко задумается новгородский крестьянин, прежде чем поехать с топором в лес и  начать хищническую рубку леса.  Обыкновенно крестьянин-порубщик рассуждает так: «А что такое значит для леса, ежели я, при моей бедности, свалю дерево-другое?  Но крестьянин забывает при этом, что так рассуждает каждый крестьянин-порубщик.  Каждый рубит одно-два дерева, а в общем -то лес уничтожается кубами, или как говорят, тает лес. Это ведь все видят.

А как относится крестьянин к лесной страже? В лесной страже крестьянин видит своих врагов и лесной стражи крестьянин только разве что боится, а помочь ей сберечь лес, об этом он не думает!

Нельзя дальше жить новгородскому крестьянину. Надо крестьянину взяться, наконец, за ум и прекратить хищнические порубки леса, а охранять лес всячески. Если правильно расходовать лес, его хватит всем и хватит на долгие годы. Хватит нашим внукам и правнукам. Крестьянин, береги же лес пока ещё не поздно.

 Крестьянин Фед. Власов.

С. 3

Черти, колдуны, нагорная вода и прочего белиберда.

В дер. Фидосково, Заозерской вол. Маловишерского уезда как-то стали «зыкать» и реветь коровы.

– Что за притча? – Думают крестьяне, – Что их так забирает?

 – Не инако,  черт вселился, – решили некоторые. Так и пошло по деревне: черт, да черт. Собрали крестьяне сход. Как быть? Как выгнать нечистую силу? Думали, думали, решили.

– Позвать ворожею. Может, выгонит.

Разыскали ворожею. Запросила она за работу недорого: три пуда хлеба. Выгонит всех до единого. Жалко стало хлеба крестьянам. Решили подождать немного – подумать. А тут ещё такое случилось. Женщина одна, которая  в бога не верила и креста не носила, в бане мылась. Ждали, ждали её родные, а её что-то долго нет. Заглянули в баню – и там нет.

– Что делать?! Не иначе, как черт унес, –  решили родные. Побежали к ворожее – бери что хочешь, только выручи.

Пошла ворожея в баню, нашла женщину – за кадками забилась, лежит. Позвала ворожея мужиков, говорит: «Закутайте её и вынесите на снег, пусть полежит». А сама стала шептать да плевать на воду, да на каждых воротах кресты делать. Окропила этой водою и коров, и женщину, получила муку, да и во свояси.

Поскорее, пока темные крестьянские головы не просветлели да не одумались. Эх, землячки! Плакали ваши денежки! Дело проще некуда – женщина в бане угорела. Закутать её, да на снег, на свежий воздух вынести вы бы и без одурачивавшей вас ворожеи сумели.

Дядя Гриша

№31.  4 октября 1924

С. 4

На борьбу с пьяной заразой

Если не будут теперь же приняты решительные меры борьбы с самогоном – самогонная волна окончательно захлестнет деревню.

Пьянство в деревне быстро развивается. В так называемые настольные праздники самогон льется рекой. Пьют не только взрослые, пьют подростки, начинают пить даже дети школьного возраста. Поп с крестом ходит ещё из хаты в хату, а по деревне уже несется ругань и пьяные песни.

Самогонная  волна постепенно из года в год возрастает. Если в 1922 году пьяных в престольные праздники в деревне можно было видеть единицами, в прошлом году – десяткам, а нынче, теперь – сотнями.

Вместе с самогоном льется человеческая кровь, ломаются ребра, совершаются убийства. Самогонный поток гонит, уносит деревню назад, в бездну невежества и нищеты.

В постановлении Всер. Центр. Исп. Комитета и Совета Народных Комиссаров от 9 января сего года, об изменении ст. ст. 140, 140,а 140,б было уголовного кодекса говорится: «изготовление и хранение для сбыта, а равно торговля самогоном в виде промысла, с целью личного обогащения, карается лишением свободы на срок не ниже 3 лет, со строгой изоляцией, конфискацией всего имущества и поражением в правах на срок до пяти лет.(ст. 140а). Так говорит закон, а в жизни он почти не применяется. Самогонщиков в худшем случае штрафуют на 5-10 руб., а в лучшем – выносят общественное порицание. Смотря на всю эту неприкрытую ничем горькую действительность, невольно задаешь себе вопрос: неужели нет сил и средств с корнем вырвать эту заразу?

Необходимо немедленно принять решительные меры, иначе самогонный поток окончательно захлестнет деревню, остановит её культурное наступательное движение вперёд.

Селькор А. Терешенков.

№18.  25 января 1927

С. 4

Театр и кино

 «Ураган»

Пьеса или вернее эпизод из восстания против офицеров солдат Выборгского гарнизона в 1917 г. принадлежит перу местного автора М. Н. Борковского.

В этом эпизоде автор рассказывает, как кучка генералов, получив от только что освободившегося в Петрограде Совнаркома приказ выступить на защиту нового правительства против генерала Корнилова, решает помешать этому. У начальника гарнизона созывается секретное совещание начальников частей, на котором выносится постановление о взрыве железнодорожного моста, свалить вину на имеющихся в гарнизоне большевиков, якобы германских шпионов и, таким образом, достигнуть двух целей: не выполнить приказа и посеять среди солдат недоверие к большевикам. Однако план этот проваливается, благодаря деньщику начгарнизона Тыкве, который из-под стола подслушивает разговор генералов и сообщает о нём одному из руководителей большевиков-солдат, унтер-офицеру Дубову. К назначенному времени  Дубов с отрядом солдат устраивает у моста засаду и арестовывает отряд офицеров-подрывников. Далее солдаты арестовывают начальников частей, с которыми и расправляются, побросав их в реку.

Как  исторический эпизод, пьеса имеет ценность. Но благодаря неопытности молодого автора, незнания им театральной  техники, а главное, непродуманности режиссёрами её постановки, она не производит должного впечатления.

Пьеса лишена сценичности. Нет динамики действий. Диалоги повторяются  в каждой картине. Персонажи часто говорят о том, что уже прошло перед  зрителями. Само объяснение названия «Ураган», дающееся солдатом, гораздо лучше было бы в устах какого-либо офицера, спасшегося от восстания.

Совершенно лишней кажется пятая картина, с введённым в ней дивертисементом. Эффектнее было бы  дивертисемент перенести в третью картину, на пирушку офицеров, ожидающих вестей от подрывников.

Несмотря на обилие массовых действий, неряшливо поставленная пьеса не выигрывает от них. В заключение можно сказать, что при некоторой обработке со стороны автора и при более тщательной  постановке «Ураган» вполне пригоден для сцен красноармейских клубов и деревенских театров.

В. Смелов.

Холмская коммуна

(Холм, 1919)

№ 8. 26  октября 1918.

Н. Бухарин о свободе слова, печати, собраний, союзов  — стачек…

На партию коммунистов (большевиков) со всех сторон сыплются негодующие возгласы, а иногда и угрозы: «вы закрываете газеты, в арестуете, вы запрещаете собрания, вы топчите свободу слова и печати, вы восстанавливаете самодержавие, вы – насильники и убийцы»,– и многое другое. Вот этот вопрос о «свободах» в Советской Республике нужно разобрать самым подробным образом.

Приведём, прежде всего, один пример. Когда ещё в марте прошлого (1917) года  разразилась революция, и были арестованы царские министры (Штрюмер, Протопопов и другие), кто-нибудь возражал против этого? Никто. А, между тем, эти аресты, как и всякие аресты, были нарушениями свободы личности. Почему же это нарушение всеми одобрялось? И почему мы сейчас говорим: «Да, это так и нужно было сделать!». Да очень просто почему: потому что это был арест вредных контрреволюционеров. А в революции более чем когда-либо необходимо помнить 11-ю заповедь: не зевай! Если не глядеть в оба, если распустить всех врагов народа и не поприжать их, то от революции останутся рожки да ножки.

Ещё пример. В то же время, когда арестовывали Штрюмеров и Горемыкиных, закрывали черносотенную печать. Это было ясным нарушением свободы печати. А правильно ли было такое нарушение этой свободы печати? Конечно, правильно. И ни один разумный человек не станет отрицать того, что так и нужно было поступить. Почему? Опять-таки потому, что в революционное время, когда идёт борьба не на жизнь, а на смерть, у врага нужно отнимать его оружие. А таким его оружием является и печать.

Ещё до октябрьской революции в Киеве были закрыты черносотенные общества – «Двуглавый орёл» и ещё несколько. Это было нарушением свободы союзов. Но это  было правильно сделано, потому что революция не может терпеть свободу для организации союзов против революции.

Когда Корнилов шел на Петербург, Тогда ряд генералов забастовал, отказываясь повиноваться распоряжениям временного правительства. Они заявили, что целиком поддерживают Корнилова. Можно было поддерживать такую свободу генеральских стачек? Ясное дело: за такие стачки этих генералов-черносотенцев нужно было бы подвергнуть самой свирепой каре.

В чем же дело? Мы видим теперь, что нарушение всяких свобод необходимо по отношению к противникам революции. Не  может в революционное время быть свобод для врагов народа и революции – вот ясный, непререкаемый вывод.

( Продолжение следует).

Преобразование Воронцовского женск. монастыря

в религиозно-трудовую-образцовую коммуну.

Вот тут и пошла писать Губерния. Прежде всего, Верочка с Федосовым начали доить благодетелей – Петроградских купцов, которые жертвовали на монастырь и построили собор, а во вторых, Вера уже по призванию своему, начала понемногу устраивать в монастыре ОРГИИ, пока это не было накрыто, как говорят, с поличным красноармейцами по доносу послушниц. Красноармейцами были выведены среди ночи из покоев монастыря мужчины. Одним благодетелем был пожертвован для собора иконостас и церковные утвари, из которых замечательны паникадилы, очень массивные из бронзы 36 штук, стоющия каждая около 10.000 руб. И вот таковых 24 штуки Верочка сумела каким-то образом, уже без Федосова, в августе месяце с.г. отправить из монастыря неизвестно куда, было отправлено также ожерелье из жемчугов, стоющее около 100.000 руб., пожертвованное основательницей монастыря.

Ещё одно характерно явление. Вступив настоятельницы в монастырь, Верочка для поднятия духа религиозности пригласила к себе в монастырь некоего Якова Богданова, хулигана в полном смысле, человека, не внушающего доверия, который должен был исполнять роль юродивого. Для него была особая келья, в  которой дежурили послушницы. Комедия эта продолжалась не более месяца, ибо и в этом Верочка потерпела фиаско и вот почему. Яков Богданов возимел привычку для доказательства себя в полном смысле юродивого в одежде испражняться.  Когда это узнали местные красноармейцы, то один из них, как только Богданов начинал испражняться, бил его кнутовищем, ибо бичь на него не действовал. После неоднократных таких случаев у Богданова более не повторялись такие эксцессы и он, увидев свою неудачу, удалился из обители, дабы не попасть окончательно в грязную историю. Во время службы в  церкви послушницы расчёсывали Богданову волосы, гладили и возливали на волоса масло и одевали венок. Наконец ничто не помогло Верочке поднять на высоту обитель; Как она не старалась обитель распалась на два лагеря – правый и левый, и последний оказался победителем. 55 монашек (всего их было с Верочкой 63) поняли, что дальше так жить нельзя, что и для них может быть такая же свобода как и всем родным, но тут чуть было все их намерения не оказались тщетными, если бы не помог им диакон монастыря О. Солнцев, который два года боролся с Верочкой, всюду доносил о ея бесчинствах , Но это было гласом вопиющего в пустыне. Наконец он был лишен места и сана по доносу Верочки архиерею.

Как-то летом Верочка отправилась в Псков к своему благодетелю архиерею Евсевию и привезла указ, который указывал организовать при монастыре совет из 10 сестёр тайным голосованием, в котором, между прочим, должна быть обязательно настоятельница. И вот тут и вышло иначе. Как я уже сказал, обитель распалась на два лагеря по инициативе диакона Солнцева. Его лагерь был сильнее,  и при избрании Совета настоятельница Вера не вошла в Совет, а была арестована после ревизии и посажена в тюрьму. Так и кончилась житье-бытье Верочки, не увенчавшей себя лаврами. Гроб ея по постановлению Совета с надписями: «в сем гробу на водах спасается дух Веры монахини Воронцовской, а тело покоится в Холмской Тюрьме по адресу: В. Срочно Саблеру не задерживай». Ровно в 12 ч. ночи 12 сего октября при шествии всей обители и притча монастыря был отнесён на реку и сброшен в воду с проклятием. И после можно было видеть, как довольны были монашки, что последняя память о Вере, их мучительнице, из‘ята из обители. Теперь этого быть не может. Воронцовский женский монастырь преобразован в религиозно – трудовую коммуну, о чем читатель узнал из помещеннаго в прошлом номере газеты протокола собрания Совета монастыря. Пожелаем этой вновь возродившейся коммуне процветания и славы в дальнейшем, а о Солнцеву, как состоящему товарищем Председателя Совета – не бросать начатого дела, а довести до полной победы тех людей, за которых он столько боролся и страдал.

Пфеффер

Борьба с саботажем и бюрократией.

Октябрьская революция, свергшая с престола капитал, объявила беспощадную войну прихвостью и слуге капитала – бюрократии. Чиновный люд нашей Республики ответил на это массовой забастовкой и поголовным саботажем. Пролетарская власть силою голода и страха смерти заставила бюрократию служить так, как не служит никакая дрессированная собака. Но такое положение не может продолжаться долго. Бюрократия освоилась с новым положением и там, где пролетарий чуть ослабил бдительный надзор, снова царит чиновничья рутина, снова объявлен поголовный саботаж. Оправдывается пословица, что всякая «палка в двух концах». Задача власти, выражаюсь образно – согнуть палку в окружность. Задача власти, выражаясь словами тов. Ленина – сделать так, чтобы кухарка, сапожник и чернорабочий – умели сами управлять. Путь к осуществлению этой задачи открыт: эта практика – рабочий и беднейший крестьянин у власти – и теория – доступ широких народных масс к знанию. Во всех уголках Советской Республики открываются новые учебные заведения для подрастающего поколения, общеобразовательные курсы для взрослого поколения и школы грамоты для неумеющих читать, писать и считать. Все, кто может в школу и на курсы! Все к знанию! В гор. Холме с 1 ноября открываются общеобразовательные курсы 2-ой ступени. Лекции будут читаться с 5 часов до 8 час. вечера в здании бывшего Реального Училища. Посещать лекции могут все желающие. Как только найдётся достаточное количество желающих обучаться грамоте, в городе будут открыты две школы грамоты для взрослых. Заявление о желании учиться просим подавать в Холмский Уездный Отдел Народного Образования.

Немцы сдаются.

В чрезвычайно примирительном ответе на ноту Вильсона германское правительство согласилась очистить оккупированные местности, предоставив детали соглашения  личному усмотрению Вильсона, обязалось наказывать виновников военных безчинств и заявило, что в Германии не существует и не может существовать ни одно безответственное правительство, не основанное на доверии народного представительства.

Смена душителей революции.

По поводу условий для начала мирных переговоров газета «Виктуар» пишет, что с уходом германских войск из оккупированных областей там начнётся анархия.

Поэтому германские войска должны быть заменены в Финляндии английскими, в Польше американскими и в Украине французскими войсками.

Движение хлеба по Волге.

По Волге идёт в Нижний Новгород три миллиона пудов хлеба, один мил. пудов рыбы и один миллион пуд. соли. Прибытие первых транспортов в Нижний ожидается 22 октября. Оттуда предполагается отправка дальше по ж.д. В количестве ста вагонов в сутки.

Объявление

С 1 ноября 1918г. в здании Реального Училища начнётся чтение лекций на общеобразовательных курсах 2-ой ступени. Чтение лекций с 5 час. до 8 час. вечера. Всех подавших заявление и вообще всех желающих учиться приглашаем посещать лекции. Все желающие обучаться грамоте должны подать о том заявление в Холмский Уездный Отдел Народного Образования. Как только поступит достаточное количество заявление – школа грамоты будет открыта.

Объявление.

Предлагается всем охотникам как любителям так и промышленникам прибыть в воскресенье 3-го ноября с. г. В 12 час. дня в Холмский Уездный Комиссариат по военным делам. Собрание охотников будет иметь целью образовать при отд. Всеобщего Обучения, спортивно-стрелковый и охотничий кружок, который, опираясь на существующие законы, организует правильную и научную охоту во всём уезде. Военный Комиссариат со своей стороны будет оказывать полное содействие всеми имеющимися в его расположении средствами.

Военный комиссар Рощин.

РЕЗОЛЮЦИЯ

бедняков Столопенской волости,

вынесенная на 1-м Столопенском с’езде от 4 октября с.г.

Мы бедняки данной волости приветствуем диктатуру пролетариата и бедноты, красноармейцев борющихся  на чехословацком фронте и в тылу против всей реакционной силы. Шлем проклятье злодеям, негодяям и трусам, которые посмели наложить свои грязные руки на передовых борцов революции как на тов. Урицкого и Ленина и объявляем беспощадную борьбу всем империалистическим и капиталистическим хищникам буржуазии, попам, мироедам и кулакам — богатеям и на  их белый и чёрный террор ответим красным.

Председатель собрания Смирнов.

Тов. Председателя А. Петров.

Секретарь И. Семенов.

Восходящее солнце

(Холм,1920-1921)

№ 7. 11 декабря 1920 г. 

С. 3.

План ликвидации неграмотности в г. Холме

Одной из главных очередных, боевых задач настоящего момента является ликвидация народной неграмотности. Наш Холмский уезд, вследствие своей заброшенности от Губернии, общей отсталости в культурной жизни, как имеющий самый большой процент неграмотных, казалось бы должен в первую очередь приступить к этой работе. К сожалению, как и всякая реформа, ликвидация неграмотности приводится в жизнь у нас позднее других. Но, лучше поздно, чем никогда. Ясно сознавая, что неграмотность является вопиющей ненормальностью наших дней, обуславливающей собою все остальные — Уотнаробраз также поставил своею задачей, научив неграмотных читать и писать, приобщить их, как уже равноправных граждан к сознательному участию в культурной, политической жизни страны.

ЧАСТЬ 1-я

Подготовительные работы по ликвидации неграмотности.

1)    Руководящим органом ликвидации неграмотности в городе является уже организованная Уездная комиссия по ликвидации неграмотности.

2)    Агитация  в пользу ликвидации неграмотности в городе начинается устройством Подотделом Искусств, Уотнаробраза бесплатного спектакля для неграмотных, там же открывается митинг, агитаторами на котором являются представители: Уотнаробраза, Бюропрофсоюзов, Раброскульта и Компартии. После этого об‘является день агитации и открытия школ. В этот день при каждой открываемой школе грамоты созываются ликвидаторами все неграмотные до 35 летнего возраста в районе открываемой школы. Все учащиеся по ликвидации неграмотности в городе являются и руководителями по проведению агитационного для каждой при своей школе грамоты с приглашением представителя от Компартии. Они обязаны стремиться к тому, чтобы в каждом неграмотном возбудить охоту и желание учиться грамоте, добиться того,  чтобы каждый неграмотный, будучи убежденным в необходимости быть грамотным, явился в школу добровольно не ожидаясь принудительных мер.

3)    Политпросвет подотделу надлежит немедленно составить и разослать по открываемым  школам грамоты списки неграмотного населения города до 35 летнего возраста, подлежащего обязательному  обучению с подразделением их по открываемым школам.

4)    Через три дня по открытии школ грамоты ликвидаторы неграмотности представили  Уотнаробразу списки неявившихся в школу неграмотных до 35 летнего возраста, к которым будут приняты меры для привлечения их в школы.

ЧАСТЬ 2-я

Активные работы по ликвидации неграмотности.

1)    За неимением специально подготовленного педагогического персонала, достаточного количества учебных принадлежностей и пособий, осуществить сеть школ взрослых, с начала нынешнего учебного года не представляется возможным. И поэтому в городе в настоящее время открывается только 6 (шесть) школ, а именно: 1-я в Татиловской части при 3-й Советской 1-й ступени школе, (б. Воскресенское училище), 2-я в Никольской части при 4-й Советской 1-й ступени школе, 3 и 4 школы грамоты открываются в Ильинской части — при 1-й Советской 1-й ступени школе и при 4-м детском саде, 5-я в Заручьевье при 3-м детском саде  и 6-я при доме лишения свободы. При школе кройки, шитья и рукоделия открывается школа применительно к программе школ 1-й ступени.

2)    Преподавателями в этих школах являются учащие, прослушавшие уездные курсы ликвидаторов, а также желающие, или выделенные учительским собранием и утвержденные уездной Комиссией.

3)    В каждой школе будет обучаться в среднем 20 человек неграмотных на одного учащего.

4)    Обязательными посетителями школы определенного школьного района, являются все неграмотные граждане в возрасте от 14 до 35 лет. Если же останутся свободные места, то предоставляется право посещения всем желающим свыше 35 летнего возраста.

5)    Занятия в школе взрослых начнутся в конце ноября и будут вестись ежедневно, кроме воскресенья по 2 часа в день с трех до пяти часов.

6)    Срок обучения одной группы неграмотных определяется в два месяца.

7)    Учащиеся, прошедшие курс школы при выпуске подвергаются проверочному испытанию Особой Комиссии, выделенной из состава уездной комиссии по ликвидации неграмотности.

8)    Всю дальнейшую работу и подготовку рядовых работников ликвидации приурочить к январскому общеуездному с‘езду —курсам, используя для этого опыта преподавания в текущем 1920 году.

9)    После этого Уотнаробраз открывает при каждой существующей школе для детей —  школу для взрослых с расчетом произвести до конца учебного года по два выпуска в каждой при обязательном обучении всех в возрасте до 45 л.

10)                        В зависимости от количества открытых школ, определится и срок ликвидации неграмотности в городе.

ЧАСТЬ 3-я.

Необходимые меры, способствующие делу ликвидации неграмотности.

1)    Чтобы полученные в школе самые элементарные знания не оставались на мертвой точке, необходимо при каждой школе взрослых организовать вечерние общеобразовательные курсы, где уже знакомые с первоначальной грамотою учащиеся могли бы расширить свой кругозор и увеличить познания.

Мало этого, надо приучить их к самодеятельности и дальнейшую самостоятельную работу связать с книгой и библиотекой. Вообще работы по ликвидации неграмотности слить со всеми другими формами внешкольного образования.

2)     Необходимое количество керосина должно быть забронировано для нужд ликвидации неграмотности.

3)    Необходимое количество тетрадей, чернил, карандашей, бумаги, перьев и букварей забронировать для ликвидации неграмотности.

4)    Учащиеся в школах взрослые должны быть освобождены на время занятий от трудовой повинности, о чем возбудить соответствующее ходатайство перед уисполкомом.

5)    Оплату труда учительского персонала производить за 16 час. недельной сверхурочной работы, согласно постановления центральной тарифно-нормировочной расценочной комиссии при Губрабпроскульте.

6)    Все ликвидаторы и инструктора удовлетворяются продовольственным пайком  высшей категории согласно приказания Наркомпрода и постановления междуведомственной центральной тарифно-нормировочной комиссии, также снабжаются обувью и прочим необходимым.

7)    Типографии вменить в обязанность все работы для ликвидации неграмотности исполнять вне очереди.

8)    Уисполкому надлежит сделать распоряжение всем Советским учреждениям и организациям города оказывать помощь и всяческое содействие делу ликвидации неграмотности.

9)    Настоящий план намечает лишь ход ближайших работ и Уотнаробраз совместно с уездной комиссией оставляет за собою право дополнять и изменять его, где это явится необходимым.

Уотнаробраз

№ 9. 23 декабря 1920 г.

С. 2.

Княжесельская волость.

В ноябре месяце прошлого года ровно год тому назад,  в наш мирный уголок – село Тихино-Бончарово, где до сих пор еле-еле прозябало Советское хозяйство, прибыл на зимнюю стоянку Псковский губернский конский запас.

Не знаю, как сказать, обрадовала-ли нас это новость или произвела удручающее впечатление, но только тот, кто на все смотрит с серьезной точки зрения, – запечалился, а что касается нашей молодежи и, в особенности женского персонала, так для тех он нес одни лишь прелести, потому, что Конзапас в своем распоряжении имел не только запасных лошадей,  но и прекрасный выбор женихов, в коих в настоящий момент ощущается немалая нужда.

Итак, запас прибыл. Занял село в нем забрал все в свои руки: большой боярский дом, дворы, гумно, повети, клети. Стеснил совсем Совхоз, не дал ему ни ахнуть,  ни вздохнуть.

И что ж?

– Тому, к весне пришлось и ноги протянуть.

Совхоз сидел, смотрел, не знал,  за что и как приняться.

А конзапас повел хозяйство по-иному.

Вот, напр., дров нет, а холодно – зима.

Ну, как же быть?

В лес ехать по дрова?

–Нет, это слишком долго, дров и здесь в достатке.

Вали, ребята!...

Бей по всем!...

И вот пошла работа…

Кто тащит бревна с клети, кто потолок, а кто мостничину с повети , а там добрались до столбов, потом до тына сада. И смотришь, в миг один, и топлива для всех достало.

 Итак, прошла зима, за ней весна, а за весною лето.

Совхоз погиб, а Конзапас стал продолжать хозяйство.

Кой-где, кой-что и вновь он созидал, а изредка, не забывал – и старое подразрушал.

А тут, как тут, пришла пора подела сенокоса.

 Вот где досталось нам, – несчастным мужикам!

 Пошли здесь стоны, охи, вздохи.

Кто в Исполком спешит с прошеньем, кто в Земотдел, кто к кружковому с заявлением.

Один кричит, что у меня запас покос отнял.

Другой: «мне полной нормы сена не дали на пару лошадей»…

А третий что?

– Тот вопит, что  я пропал: не покормить в зиму одной коровы.

А Конзапас одно твердит, «мне дела нет, что сена нет у вас, – покос весь наш; у нас в руках есть власть: мы  – воинская часть».

Вот так запас все жил да жил, да тут, как раз, беда случилась.
В июне месяце в прекрасный жаркий день, как вдруг, набат!...

Завыло, загудело и в три часа село Бончарово со всем добром до тла сгорело.

Пошли здесь толки, аресты,  дознанья.
Кто сжег село?...

Зачем?...

Да почему?...

Запас вину валит на мужика, – мужик на Конзапас.

И кончилось, однако, тем, что все пропало, но Тихина-Бочарова не стало.

Как быть, что делать дальше?

Запас смекает.

И в тот же день село Бочарово другое (у нас их два), он занимает.

Здесь тоже есть дворы, где лошадей поставить: сараи, – сено положить и бывший барский дом, – состав командный разместить.

Опять запас завел хозяйство.

Ему везет.

По-прежнему сумел зажить, а о сгоревшем перестал тужить.

Что нам задело, – сгорело, так сгорело!

Не дурно вспомнить про запас, что он, прожив весь год у нас, не все творил худое.

Он много сделал и добра.

Он руки развязал десятку матерей, тихонько утащив с собой их милых дочерей.

Теперь, мой дорогой читатель, запас удрал от нас.

И вот, когда-нибудь, судьбой какой,  заброшен будешь ты в наш край глухой, прошу тебя, зайди в одно Бочарово, пройди к другому, заглянь в прекрасные сады.

И что же, думаешь, увидишь ты?

В одном селе сгоревший дом с огромными окнами, кирпичные столбы, красивый парк и в нем прегрязные пруды.

В другом не так давно существовал «Народный дом».

В нем было все, и был порядок, теперь во всем огромный недостаток.

Но, чур, предупреждаю.

Глядя на все, ты не впади в недоуменье и не подумай, что здесь, в Бончаровах, не так давно было сраженье.

Нет.

Помни лишь одно, что Конзапас, здесь целый год прожил, как раз,  хозяйничал, затем уехал…

Кр-н из Княжьих Сел.

 № 1.  13 января 1921 г.

С. 1.

Очередная задача.

Три года страданий, нужды. Три года героической битвы.

Три года веры в пролетарскую Власть привели нас к началу 1921 года, к началу мирного труда. Этот светлый момент совпал с Восьмым Всероссийск. Съездом Советов. Понятно поэтому, что вся программа Съезда по существу – программа хозяйственного строительства, программа развития народного хозяйства.

Народное хозяйство России, как страны земледельческой, до сих пор остается по преимуществу сельским хозяйством, точнее крестьянским хозяйством. Значит, работы 8 Съезда, его постановления больше всего касаются широких масс трудового крестьянства.

Тов. Ленин на Съезде сказал: «Нельзя жить крестьянскому хозяйству по старому… Наверно, не встретится уже ни одного товарища, который сомневался бы  в необходимости специальных мер,  особенно энергичных мер помощи не только в смысле поощрения, но и в смысле понуждения, чтобы земледельческое производство поднять…

Мы признаем себя перед крестьянством должником. Мы брали от него хлеб за денежные знаки, мы брали в долг, мы должны вернуть и мы вернем, восстановив нашу промышленность. Но чтобы ее восстановить, нужны излишки сел.-хоз. производства».

У нас в Холмском уезде в настоящее время приступили к сбору так называемого «Аванса». Товарищи Крестьяне! Вы должны сдать излишки. Сдача излишков оживит промышленность, работающую на ваши нужды. Сдача излишком прекратит самогонщину – врага крестьянского хозяйства и здоровья.

№ 4.  29 января 1921г.

На помощь женщине-крестьянке.

Затих гром снарядов на фронте. Капитал в активной схватке на территории Сов. России потерпел поражение. Теперь представляется возможность бросать силы на восстановление экономической мощи страны.

К восстановлению народного хозяйства необходимо привлечь и женщину.

Женщина-интеллигентка у нас в Холмском уезде взята на советскую службу, а крестьянка остается изолированной от общественной жизни.  Теоретически мы ее раскрепостили, а в действительности она влачит  жалкое рабское существование.  Женщину-крестьянку по-прежнему душит и притупляет мелкое домашнее хозяйство. Своя кухня с горшками и ухватами и детская по-прежнему распыляют все ее силы способности и досуг.

Приспела пора приступить к разгрузке женщины от этой до дикости непроизводительной работы, и пробудить в ней человека, приобщить ее к общественной жизни. Широкая сеть детских садов, яслей и т.д. должны заменить микробы –  детские,  а общественные столовые, кухню.

Это может быть и будничные, на первый взгляд, ростки на деле могут до некоторой степени уменьшить неравенство ее с мужчиной и свободное время использовать для пополнения.

Многие скажут: «у нас нет достаточного кадра воспитателей и руководителей школы. За отсутствием педагогического персонала закрываются школы». Это слова интеллигента-дошкольника, привыкшего по три года высиживать планы, и главное внимание обращать только на педагогическую сторону. Подобным лицам я отвечу: экономические условия создают педагогику и влияют на ее развитие. Рабочий класс умевший взять власть в свои руки и держать ее три года перевоспитывается процессом революции в своей среде и хранит много творческой силы, ее нужно лишь найти и умело использовать».

Но приходится закрывать глаза, что в первое время воспитательная сторона и будет прихрамывать, но в недалеком будущем раскрепощенная женщина-крестьянка, сама пойдет в детские очаги.

Женотделы. Ваша задача явиться на первое время в роли организаторов и пропагадисток в этом широком начинании.

Материалист-крестьянин при умелом  разъяснении ему выгод детских садов и яслей, которые для сознательного человека очевидны, пойдет на встречу, окажет содействие и побудит к этому жену, которая слишком пропитана духом собственности к детям. Без широкой постановки дошкольного дела, мы не раскрепостим женщины,  не ликвидируем среди нее неграмотность и не сможем вовлечь в хозяйственное строительство общественной жизни.

Итак, больше внимания этому делу. Предполагаемое Наробразом открытие в каждой волости детских очагов  должно осуществиться при полном содействии Уисполкомов, полисполкомов и их хозяйственных органов.

Больше внимания женщине-крестьянке и ее детям, нашим будущим творцам новой жизни.

№ 3.  22 января 1921г.

Наша забота

На 8-м съезде Советов, как мы уже и оповещали наших читателей, - был решен вопрос о демобилизации значительной части Красной армии.

Эта демобилизуемая часть переходит  с военного фронта на трудовой, причем, бывшие тов. красноармейцы не будут переводиться в трудовую армию, а непосредственно распускаться в деревни, на свои хозяйства.

Наша Рабоче-крестьянская Власть Центра употребляет все силы для того, чтобы отпускаемым из армии  были предоставлены все те удобства,  которыми мы располагаем в настоящее время. Демобилизуемые прежде всего, должны быть обуты, одеты. Во время пути будут приложены все усилия, чтобы они не страдали от голода и холода, и самое главное: - возвратившимся в деревню  красноармейцам, насколько есть силы и возможности у Рабоче-Крестьянского Правительства будет представлена возможность полностью обработать и засеять их поля.

Таким образом, Холмским уездным представителям Советской власти надлежит обратить самое сугубое внимание на разрешение и выполнение этой задачи на местах.

Необходимо сразу же выяснить степень нуждаемости хозяйств демобилизируемых. Необходимо учесть насколько пострадали эти хозяйства за время и отсутствия. Если мы сделаем это вовремя, то к нынешней весне мы сможем оказать громадную помощь в деле восстановления хозяйств демобилизируемых.  Увидев нашу заботу, тов. красноармейцы будут и на этом фронте такими же верными и преданными делу революции работниками, какими они были на военном фронте.

Ощутив на деле нашу заботу, они скажут: «Да, тыловики неразрывны с фронтом. Тыловики не окапались, дабы спасти свою шкуру. Они работали и работают нога в ногу с нами».

Больше внимания, больше заботы нашим героям, нашим сыновьям и братьям.

№ 2.  29 января 1921г.

С. 2.

ПО ГОРОДУ.

В часы отдыха.

Темный зимний вечер приближается к беззащитному Холму и окутывает его черной пеленой угрюмого мрака. «Камо бежу я от лица твоего?»

Горестно вздыхает холмич,- но в следующее мгновение его лицо проясняется: «Эврика!» восклицает он и отправляется в клуб Профсоюзов. Попав из царства тьмы в об‘ятья нежащего света теряет на минуту свои зрительные способности и воображает, что гуляющие в зале лица совершают променад в ожидании выкрика дирижера: «гран рон»,- или: «вальс женераль!». Но вернувшееся  к нему зрение убеждает его в том, что прогуливающая группами молодежь намерена не танцевать, а лишь блистать пышностью своих костюмов и прельщать друг друга красотою напудренных и нарумяненных лиц.

Пробираясь мимо «прелестных мира сего» наш приятель предусмотрительно опустил глаза, не желая пожертвовать свое теорией любви ради хоть и подмалеванных, но все же прекрасных глаз коварных чаровниц. Благополучно избежав гибельных искушений, упрямец вплотную подошел к группе молодежи, решавших путем голосования вопрос «кто краше из всех здесь присутствующих». На звание «царицы вечера» выставляется кандидатура К. Из огня да в полымя попал рассерженный беглец и чтобы не прослыть невеждой в оценке прекрасного, следует примеру большинства, и поднимает руку «за».  Отдав дань красоте, невольный ей ценитель следует дальше и встречается с куда-то бегущим товарищем.

«Куда ты это?» – «в курилку, из буфета»,  отвечает тот и, не останавливаясь на промежуточных станциях, вкатывает в синюю от дыма курительную. Не захотев следовать за ним противник всего возбуждающего направляется в читальню, но отсутствие книг и места за столом погнало беднягу в буфет, где подкрепив свое  бренное тело бутербродом и стаканом кофе, исколесив во всех направлениях «мирок отдыха», умственного и духовного наслаждения и развития, - кругосветный путешественник с полным багажом  массы знаний, вынесенных из этого путешествия возвращается к родным пенатам.

Вэ-дэ.

№ 2.  29 января 1921г.

С. 2.

О танцах

Печатается в дискуссионном порядке.

Везде и повсюду слышится недовольство молодежи  о запрещении Советской властью танцев.  Я не могу указать, из каких соображений в настоящее время запрещены танцы.  Может быть эта мера временная,  а может быть правительство намерено вз‘ять окончательно танцы.  Я буду стоять за последнее. Многие, защищая танцы, говорят, что они приносят пользу, так как развивают в танцующих эстетическое чувство и чувство изящного.

А мне думается, что именно эстетическое чувство в человеке современные танцы не могут развивать.

Танцы родились среди дикарей на самых ранних ступенях культуры. Тогда они существовали как гимнастическое упражнение среди войск.  Это происходило на свободном, здоровом духе, где каждый солдат мог показать в разнообразных видах свою ловкость.

Более поздние религиозные танцы, существовавшие как необходимый обряд культа, преследовали другие цели: они должны были отвлекать молящихся от земных мыслей и под такт музыки исполнялись молодыми красивыми женщинами в соответствующих костюмах. Это зрелище привлекало диких людей к религии и взывало их к ней.

Третий вид танцев –  это народные танцы.  Они выражали определенное душевное настроение отдельного человека и не  были связаны никакими правилами. Танцующий  сам вносил в них разнообразие, часто сам создавал танец и в танце воплощал свое настроение.

Позже явились  национальные танцы, напр. венгерка, краковяк, мазурка, русская и т.д. выражающие настроение целой национальности, и тогда уже появились путы, связывающие танцующего известными правилами.

За последние века явились теоретики танцев, которые выдумали разные замысловатые «па» и правила. От них же является своим происхождением современный танец вальс, со всевозможными его вариациями.

Танцы среди войск в культурных странах уже теперь не исполняются и заменены более разумными гимнастическими упражнениями. Из наших религиозных культов они также взгнаны и остались только народные танцы, но эти танцы приняли уродливые формы.

Тогда, как раньше народный танец танцевали где-нибудь на площади, в Малоросии на улице, то есть на открытом воздухе и летом, теперь танцуют в душной пыльной зале, в костюмах, связывающей их телодвижения, и не днём, а ночью. Теперь танцы перестали быть свободным проявлением способностей танцора, а связаны правилами и потому стали мёртвыми. Теперь танцы перестали быть красивыми, а изуродованы танцмейстерами и не могут развивать ни эстетического чувства, ни чувства изящного.

Культура неизбежно должна уничтожить танцы. 20-й век выдвигает вместо них всякие виды спорта: последние более здоровые для организма, они исполняются в свободных одеждах, днём; они могут показать всю способность человека.

Нас, русских, заграницей по нашим манерам называют и «увальнями» и «неуклюжими», несмотря на то, что до сих пор мы преусердно танцевали; И мне думается, отчасти потому, что мы только танцевали. В то время, когда англичанин идёт в спортивный клуб, русский, запасшись «пардонами» и «мерси» идёт в танцевальный зал. Когда чех идёт в спортивный клуб, русский в танцевалке все возится около женщин со своими неизменными «пардонами».

Не пора ли отучать себя от танцев со всеми связанными с ними смешными привычками?!

Я.

№ 9. 23 декабря. 1920.

С. 4.

Наши учреждения.

Во всех учреждениях вывешен призыв к товарищам о поддержании  Дисциплины. Яркими красками описана необходимость добросовестного отношения к своим обязанностям и вытекающего из сего, общего благополучия и благоденствия под стягом красного знамени труда. Но всё, что так красиво звучит на словах и так выделяется, бросается в глаза, написанное чёрным по белому на дверях и стенах наших учреждений, в действительности только ставит в глубокое  недоумение всех слушающих читающих граждан. Первый параграф всех этих воззнаний гласит о своевременном приходе на занятия. Но нет в городе таких двух часов, которые шли бы согласно, и даже городские часы на коланче звонят неизвестно с чем сообразуясь, а во многих учреждениях и вовсе нет никаких. Единственного в городе мастера, который смог бы направить измерение времени и согласовать часы учреждений и служащих, в порядке трудовой мобилизации засадили в одно из учреждений на канцелярскую работу. Часы же тем временем, в своих показаниях раз‘ехались во все стороны и скоро служащие начнут приходить в учреждения концу занятий и показывать: «на моих часах ещё только пятнадцать минут одиннадцатого».

Служащий.

№ 9. 23 декабря. 1920.

С. 4.

Клуб профсоюзов.

Примером «свободы, равенства и братства» у нас в Холме может служить клуб Профсоюза. Действительно с первого дня открытия его, там было похоже на равенство,  т.к. в нём находились и служащие, и рабочие, и ремесленники, и даже учащиеся.

Действительно в первые дни на профсоюз можно было подумать, что это «большое» семейство. У читателя может возникнуть вопрос, почему именно « большое» семейство, да потому, что там делалось одно и тоже «не всеми сразу, а по очереди, так например: одни читали газеты, другие играли в шашки, третьи пили чай и так далее и далее. (В особенности наблюдалась очередь за шашками, так как там они не одни, а желающих поиграть масса)».

         У всех такое весёлое приподнятое настроение; там разговаривают, смеются, там поют, там играют. Как не порадоваться глядя на такую картину. Так наверняка продолжалось бы и дальше.

 Но вот в один прекрасный вечер (если не ошибаюсь в субботу 18 дня с. м), Зашли мы компанией в Профсоюз, который привлекает туда всех своим светом. Приходим, стоим, не раздеваясь,  смотрим в открытые настежь двери в  зал – там пустота.

Смотрим столовую. Два-три человека пьют чай, но какое у них настроение, какие у них лица. Один, вот-вот  сейчас заплачет, другой заснуть готов, а третий от нечего делать качает сам себя на стуле. Сторож предлагает нам раздеться, прося при этом пред‘явить ему билеты. Мы удивились, какие могут быть билеты для входа в Профсоюз. К счастью подвернулся к нам тов. А. Хлусов (член президиума союза) и об‘ясняет нам, что с сегодняшнего вечера впускаются в здание только по билетам. Мы вошли с ним в спор на эту тему, опираясь на то, что в Профсоюз входят служащие, коими мы состоим, следовательно, имеем право на вход в здание. А. Хлусов на все наши доводы ответил «нет»,  повернулся и ушел. Я думаю, нужно в здание впускать всех служащих,  желающих там побыть и узнать из газет те или иные сведения, а если члены президиума думают, что к ним ходят для того, чтобы попить да поесть, то эти продукты они могут отпускать по билетам.

Рау

№ 2. 20  ноября. 1920.

Стыдно

Оставшись после занятий в Отделе Управления, я присутствовал на собрании служащих Отдела. На этом собрании заведывающий  Отделом делал замечание своим сотрудникам за их поведение при исполнении ими служебных обязанностей. Нельзя было не заметить того, что делая замечание сотрудникам, заведывающий отделом старался разъяснить им, как нужно вести себя во время занятий, как нужно относиться к возложенным на них обязанностям. Слушая все это, как-то невольно воскресло в памяти старое, когда за малейший поступок служащего штрафовали, или же увольняли со службы, теперь же наоборот, ему стараются разъяснить.

Товарищи служащие! Неужели мы умели хорошо работать и прилично держать себя раньше из-под палки, не сумеем хорошо работать и держать себя, из чувства совести. Мне кажется, поставить себя на должную высоту можно, и, раз это так, дружнее за работу. Долой разгильдяйство. Да здравствует свободный труд без штрафа и палки.

Один из присутствующих.

СЕРП

(Демянск, 1922)

№ 1. 7 ноября 1922.

C. 1

Товарищи крестьяне Демянского уезда

Редакция газеты «Серп» поздравляет вас в этот великий день для всех рабочих и крестьян Советской России с пятой годовщиной Октябрьской революции.

Вы не должны забыть того, что Октябрьские дни, пять лет тому назад принесли пролетариату города и деревенской бедноте освобождение от вековых рабских цепей. Только Октябрьская революция 1917 года и только она дала нам полное освобождение.

Она вернула рабочим фабрики и заводы, крестьянам землю, она вырвала нас из кабалы вековых наших угнетателей и поработителей. Пять лет существования Советской власти празднуем сегодня. Вы должны помнить, что в период мирного строительства задача крестьянина помочь всем, чем можно в восстановлении хозяйства республики. Поднять промышленность – вот наша очередная задача, а для этого нужно сырье и хлеб.

Без хлеба работать нельзя. Государству нужен хлеб, дело за хлебом.

Сдавайте продналог.

         К этому вас призывает ваша Рабоче-крестьянская власть. Выполните свой долг перед республикой.

 Редакция.

C. 2

На фронте.

(Из личных воспоминаний)

Уже неделю наша часть двигалась по зыбучим пескам Уральской степи вслед за отступающим врагом. Оставалось всего три дня до годовщины Октябрьской революции, а никто из политработников и красноармейцев не знал, придётся ли отметить этот день хотя бы отдыхом или же под холодным, пронизывающим ветром и дождём нагонять отступающих белогвардейцев.

Но вот получен приказ остановиться на 7-е ноября в форпосте Р. на берегу Урала на отдых. Накануне вечером наша часть вошла безлюдный, оставленный жителями форпост. Живо закурились дымом трубы, замелькали огоньки в окнах мазанок, полились песни и посёлок принял полувоенный, полумирный  характер.

Кое-где красноармейцы группами собираются около затопленной печи.  Готовят себе ужин, беседуют о недавних боях с врагом, о далёкой родной деревне, о предстоящем празднике и речи их тихо льются под треск сухих дров.

В одной из мазанок ведётся особенно горячий спор о политике. Спорят, доказывают своим простым языком, без громких, трескучих фраз, кто как умеет. Разговор прерывает один из красноармейцев: « А что я вам скажу, ребята, два года прошло, как у нас советская власть, а ведь буржуи окаянные говорили, что больше двух недель не продержаться большевикам, капут им будет».

«Ты, верно, Митька, говоришь, отозвался его товарищ, вынимая из печи котелок с дымящейся кашей, ошиблась только это буржуазия капут то не нам, а им выходит...»

На средине посёлка в маленькой мазанке собрались работники части на совещание о праздновании Октябрьской революции. И здесь также ведутся горячие дебаты, строятся планы, не подозревая какой сюрприз готовиться завтра.

С утра великого дня во всем чувствуется праздничное настроение. Красные герои стряхнули с себя усталость. Лихо заломлены фуражки, молодецки подтянуты ремнями шинели, огнём и отвагой горят глаза.

         Настал час первого митинга. Комиссар и командир беседуют с отдельными красноармейцами в ожидании 4-й роты, расположенной в отдалённой части форпоста.

«Пропусти, товарищи командиру пакет передать». Через толпу собравшихся красных героев пробирается вестовой. Командир, вскрыв пакет и прочитав его, протянул комиссару. Чутьем угадали солдаты, что что-то случилось, в момент установилась мёртвая тишина. Все направили внимание на полученную бумажку, все ждали чего-то нового, серьезного.

Комиссар, обведя взором красноармейцев, начал тихо, но твердо излагать положение, создавшееся на участке. Донесение разведки в коротких словах извещало, что разъезд казачьих партизан вошёл в соприкосновение с нами, за разъездом двигается пехота.

Враг приближался, уже была слышна перестрелка. Наши герои в полной боевой готовности выступили за посёлок и рассыпались цепью. Мигом завязался бой. Упорно дрались белогвардейцы. Казалось их несметные полчища. Наша цепь стала редеть, ещё немного и мы дрогнем. «Вперёд, раздался призыв, командира, исполним, может быть в последний раз свой долг перед республикой». И красноармейцы стремительно ринулись вперёд, энергичнее заработал пулемет, раздался залп артиллерии, с фланга кинулась в атаку кавалерийская разведка. Враг не устоял, начал отступать и обратился в бегство.

В этот день после горячего боя мы не досчитались многих товарищей, честно отдавших свою жизнь за молодую пролетарскую республику.

Это был 19-й год.

В. Орлова.

КРЕСТЬЯНСКАЯ ПРАВДА

(Демянск, 1918-1919)

№ 4. 5 декабря 1918

С. 2

Обязательные постановления

Инструкция

Демянский Исполнительный Комитет Совета Рабочих, Крестьянских и Красноармейских Депутатов объявляет к немедленному исполнению, что на основании Инструкции Народного Комиссариата Юстиции по проведению в жизнь декрета от 25 января 1918 года об отделение церкви от государства, от государственных и иных публично-правовых общественных управлениях безусловно не допускается: а) Совершение религиозных обрядов и церемоний (молебенов, панихид и проч.) б) Помещение каких-либо религиозных изображений (икон, картин, статуй религиозного характера и проч.).

Примечание: Устранение религиозных изображений, имеющих художественное или историческое значение, и их дальнейшее назначение производится с ведома Народного Комиссариата Просвещения.

Религиозные шествия, а также совершение каких бы то ни было религиозных обрядов на улицах и площадях допускается лишь с письменного разрешения местной власти, которое устроители каждый раз должны получать заблаговременно и во всяком случае не позднее, чем за 2 дня до публичного совершения религиозной церемонии. В выдаче разрешения Совдеп руководствуется п.5 декрета об отделение церкви от государства.

Кроме того, подлежат удалению из храмов и других молитвенных домов, составляющих народное достояние, все предметы, оскорбляющие революционные чувства трудящихся масс: мраморные и иные доски, надписи на стенах и на богослужебных предметах, производственные в целях увековечения памяти каких бы то ни было лиц, принадлежащих к членам низвергнуты народом династий и ея приспешников.

Настоящее циркулярное распоряжение должно быть по опубликовании немедленно проведено в жизнь Волостными Совдепами и лицами, стоящими во главе учреждений публично-правовых общественных и Председателями Отделов Демянского Совдепа под страхом личной ответственности, для чего вменяется в обязанность Информационно-Инструкторскому Подотделу Отдела Управления по Внутренним Делам Демсовдепа скорое наблюдение за исполнением циркуляра.

Председатель исполкома Я. Артемьев.

 Секретарь Левицкий.

№ 1. 1 января 1919

С. 1

С Новым годом!

Товарищи, читатели нашей газеты. Редакция поздравляет вас с Новым годом, с новым счастьем и желает вам всего наилучшего.

Товарищи, прошёл целый год титанической борьбы пролетарско-крестьянских масс на новое лучшее строительство нашей жизни. Мы шли рука об руку в этой борьбе весь прошлый год. Если мы взглянем назад на пройденный нами путь, то можно с уверенностью сказать, что мы этот год не даром прожили, а строили всеми силами разрушенный государственный аппарат.

Если мы вспомним, что нам досталось в руки от 1917 года, то мы увидим, что нам достался страшно разрушенный государственный аппарат, и кроме того, не была ещё закончена война с Германией. Следовательно, нам предстояла ужасная демобилизация армии, ликвидация войны, создание новой мощной боевой Красной армии. В прошлый год нам удалось это сделать. И если мы ещё раз окинем взором вокруг себя, то увидим, что пережили демобилизацию, ликвидировали империалистическую бойню с Германией, пережили тяжелый Брест-Литовск, и, наконец, создали мощную, сильную духом молодую Красную армию. Все это создано в течение одного года нашими мозолистыми руками. Итак, товарищи, мы можем с гордостью сказать, что старый год, который остался за нашей спиной, нами пройден достойно и много сделано в течение этого года.

Таким образом редакция газеты «Крестьянская правда», вступая в Новый год желает вам всего лучшего и призывает вас, товарищи, вести начатую борьбу против империалистов всех стран.

Мы твёрдо убеждены, что будущему новому  году во всем мире будет федеративная советская социалистическая республика. Надеясь на все это, мы говорим: с Новым годом, товарищи.

Зрячий

№ 5. 16 января 1919

С. 2

Кто мог это думать!

В нашем уезде работает около 300 учителей по народному образованию, которые могли бы дать народу очень много полезного в культурно-просветительной области. Я лично был всегда глубоко убеждён в том, что учителя в сельских школах были всегда революционерами. Какая масса из них гнила по царским тюрьмам, сколько учительство вытерпело репрессий со стороны того же царизма. А теперь что?

Меня чрезвычайно поразило учительство на последнем уездном съезде народных учителей. Невольно напрашивалось сравнение между старым учительством и учительством, присутствовавшем на уездном съезде 3–5 января 1919 года. Такая громадная разница в этих двух учительствах! Как не верится, что это то же самое учительство, или вернее, его потомки.

Мне помнится учительский съезд 1916 году в Москве (на котором я имел честь присутствовать в качестве гостя). Это был порыв русской интеллигенции.  Какие горячие и зажигательные речи произносили учителя из захолустных провинциальных местностей. Там была душа русского учительства раскрыта нараспашку. Несмотря на то, что на съезде присутствовали представители полиции, учительство этим не смущалось, а требовало обновления школы, раскрепощения школы от попечительства священства. Тогда, нет сомнения, что учительство знало, что за это им придётся вытерпеть немало невзгод, оно знало, что это им даром не пройдёт, и, несмотря на это учительство все - таки настаивало на изменении школьного быта.

         Этот порыв мне глубоко врезался в память, и он не так легко забывается, потому что я знал русское учительство по подпольным организациям, я знал его по ссылке в Сибирь. А теперь что? Мне не хочется верить, что потомки первых пахарей в революционном мире забыли свое славное прошлое, вместе со всеми традициями учительства. Когда проводишь эту параллель между этими двумя учительствами, то невольно задаешься себе вопрос: куда же девались те лучше люди из среды учительства, которые ждали как солнечных лучей освобождения школы от церкви, и которые стремились всей душой улучшить быт школы? Отношения учителей к съезду были безразличны, они смотрели на съезд, как на нечто не входящее в круг их ведения. Так глубоко безразлично относится публика к скучной и надоедливой пьесе. Как больно и как грустно становится после всего виденного и слышанного! Невольно хочется стонать и плакать после всего того, что было сделано прошлым учительством.

Когда тов. Городской критиковал эту массу, подчеркивая «интернационалисты» в ковычках, что мне становилось обидно за учительство и казался сарказм товарища Городского напрасным, но стоило мне ознакомиться с настоящим съездом и составом этого съезда, то оказалось, что тов.  Городской прав; и увы! От старого боевого революционного учительства не осталось и следа. «Интернациональное» учительство забыло все: и старые традиции и былой боевой дух революционного учительства. Невольно само собой напрашивается вопрос: может ли наше учительство с такими устарелыми взглядами дать революционное воспитание нашему молодому поколению? Конечно нет! И как ни больно, а приходится сознаться, что дело воспитания молодого поколения находится в надёжных руках. Быть может, наше учительство вспомнит былое и встрепенется от спячки, я это бы ему от всей души пожелал. 

Несмотря на все виденное и слышанное на съезде, что служило явным доказательством того антагонизма, какое пытает наше учительство  ко  всему, что проводит советская власть; всё-таки в мозгу гнездится надоедливая мысль, если сравниваешь прошлое с настоящим учительством: кто мог это думать, что так случится, что из боевых революционеров учительская масса превратится в пассивных зрителей происходящего около нас. И любимое детище народного учительства — народная школа будет сиротливо ждать истинных учителей, которые отдадут себя общенародному делу. Ах! Как долго ещё ждать!

Зрячий