ХРЕСТОМАТИЯ

ПО ИСТОРИИ НОВГОРОДСКИХ ГАЗЕТ

(1838-1917)

 

Новгородские губернские ведомости (1838-1918)

№ 18. 4 мая 1939.

[циркулярное предписание]

Постановления и предписания начальства

V.

О лаже

<...> Всем известно, что лаж на перевод монеты, при продаже и покупке товаров, с давнего времени постепенно увеличивался, и наконец возвысился до самой неимоверной степени, от чего происходят важнейшие замешательства, сопряженные с ощутительным вредом для всех и каждого.

Наконец сама публика убедилась в неосновательности сего лажа, и в последнее время непомерное возвышение его в Москве побудило разные торгующие там сословия, как то: оптовых продавцов чая и вин и многих значительном в гостином дворе купцов согласиться между собою, чтобы впредь, устранив счет на монету, продавать товары по уменьшенной цене прямо на серебряные рубли или ассигнации, полагая первым курс в 3 р. 60 к. ассигнациями.

<...>Может быть переворот сей на первый раз для торгующих представится как будто убыточным, но если принять в расчет, что цена за товары определяется не по производству лажа, а по самой стоимости вещей, то для торговца не может последовать никакого убытка, а между тем средством этим искоренится существующее доселе зло от лажа, сколько ничтожного в своем существе, столько и вредного в своих последствиях. Приводимый случай вероятно убедит всех добромыслящих граждан беспрекословно последовать Московским жителям в принятии за товары серебряной монеты и тем более может возбудить в них произвольное к тому желание, давно уже ожидаемое Правительством, если Гг. Градские Главы, сами первые, как непосредственные начальники, подадут тому пример, а если они и прочие значительные торгующие это исполнят, то остальные без всякого сомнения последуют примеру их.

К сему Его Превосходительство <министр финансов> неизлишним счел присовокупить, что о таком полезном распоряжении Правительства им предварительно предложено было рассуждению Новгородского купечества и здешний Градский Глава донес, что значительные купцы сего города в числе 49, торгующие товарами медными, железными, суровскими, кожевенными, дегтярными, шорным, москотильным товарами, сукнами, мехами, хлебом, зерновыми, овощными и мясными припасами, виноградными винами и прочим, все единогласно согласились последовать воле Правительства и примеру жителей Московской и С. Петербургской столиц и портовых городов и о таком соревновании их Его Превосходительство довел до сведения Г. Министра Финансов.<...>

[Список купцов согласившихся]

 

№35. 29 августа. 1842.

Прибавления

I.  Выписка из частного известия полученного от Новгородского помещика Г. Действительного Статского Советника Пузино

Августа 6-го числа Новгородского уезда в Сабельском погосте выпал необыкновенной величины град. – В этот день рано утром шел небольшой дождь, серые облака покрывали небо; Но около полудня начало проясниваться – Около 2-х часов пополудни воздух сделался душным. В три часа облака сгустились и при сильном громе пошел вместе с проливным дождем крупный град, но скоро прекратился. – Вскоре показались две черные, огромные тучи; одна из них шла по ветру от Северо-Запада, а другая от Северо-Востока. Когда эти две тучи сошлись, то раздался ужасный гром, продолжавшийся около получаса; в это же время выпал невиданно крупный град, величиною в куриное яйцо и даже более, неправильной формы, угловатый. Он шел с таким шумом, что заглушал крик людей и рев скота. Град продолжался беспрерывно около 25 минут. –

Когда град и дождь прекратились, то открылись опустошительные его действия.

Рожь, которой еще четвертая часть была не сжата, истреблена во все; яровые поля опустошены; овес, еще зеленый, избит и частию вколочен в землю, ячмень уничтожен. На огородах зелень вся побита; в садах плоды сбиты и изъязвлены, самые деревья повреждены и сучья поломаны. Таким образом надежды земледельца уничтожены в продолжение 25 минут – скот бывший в поле, изранен и много домашних птиц перебито; даже дикие птицы не избежали гибели и на полях находят много убитых перепелок.

После грозы потоки воды, как бы весною, с ревом неслись по всем дорогам и лощинам. – Град выпал в таком множестве и так был крепок, что на другой день утром еще покрывал землю и по нем можно было ходить. Пространство, опустошенное градом, простирается в ширину на пять и в длину по Новгородскому уезду более пятнадцати верст.

№ 10. 7 марта. 1853.

Отдел II Часть неофициальная

Местная хроника

Один маскарад и один бал в дворянском Собрании, ежедневные представления волтижеров братьев Фиондини, Вальтера и Присса, два, три частных бала – вот все увеселение Новгорода в течение масленицы. Последние три дня были распределены так: утром блины, а с 4-х часов пополудни катанье вдоль Московской улицы, до самой заставы, призвуках двух оркестров музыки, игравших в разных пунктах. Постоянная оттепель до 1-го марта, прекратила катанье с гор; 1-го же марта зима снова к нам возвратилась с снегом, морозами и вьюгами; даже Волхов замерз (хотя близ моста вскоре разошелся), чего с ним не случалось в этом году, и льдом надо было запасаться на лето с Ильменя озера.

Несмотря однакож, на дни сырной недели, обращенные в дни веселья, благочестивый народ в Воскресенье, в три часа по полудни, спешит в Софийский Собор к прощальной вечерне, после которой, в былое время, многие отшельники, удаляясь в уединение, пребывали там в безмолвии во все дни великого поста; собирается же народ в Софийский Собор, а не в другую церковь, именно потому, что в это время открываются мощи, почивающих там Св. Угодников Новгородских; спешит народ приложиться к Св. мощам, прося Угодников укрепить его, дать силу сознать себя, покаяться и дожить до радостного дня Воскресения Христова.

 

№ 12. 23 марта. 1857.

Отдел II Часть неофициальная

Местная хроника

Весна в настоящем году открылась у нас так рано, как не запомнит никто из старожилов. Еще на масляной неделе началась теплая погода, но настоящей весны тогда никто не подозревал, и преждевременное тепло считали одной лишь демонстрацией природы, как появление, в последних числах февраля, диких гусей и уток убедило наконец, что природа не шутя дарит нас весною. Правда зима не бесспорно уступает весне свое место и довольно крепкими утренними морозами отстаивает свои права, но все усилия ее рушатся к 12 часам утра. С 15 числа сего марта фарватер Волхова очистился от льда на столько, что пароход мог уже делать рейсы до Соснинской пристани.

Мы беззаботно смотрим на раннюю весну, но для большей части людей, которые смотрят на нее с хозяйственной точки зрения, раннее или позднее открытие весны имеет свое особенное значение; по этому боязливо встречают ее в нынешнем году лесопромышленники и занимающиеся сплавом дров, - ранняя весна, по их замечаниям, не обещает хорошего полноводья, необходимого к успешному сплаву предметов их промысла; недоверчиво встречает раннюю весну и земледелец, видя как преждевременно обнажаются его поля и нивы от снеговых покровов, служащих для озимых посевов надежною защитою от холодных ветров. Чрез месяц, вероятно, узнаем, радоваться нам или сетовать на ранний приход весны.

И. Вишневский

 

№ 50. 14 декабря. 1857.

Отдел II Часть неофициальная

Местные известия

Скоро конец 1857 году, и Слава Богу! Хорошего про него, правду сказать нечего, худого же много; даже и у нас в провинции, все, или почти все, им не довольны, так за что же сказать ему доброе слово. Вот хоть бы напр. теперь: Рождество на дворе, а снегу нет как нет, страшная бездорожь остановила привоз продуктов. <…>

С первых дней всё пошло наизнанку. Весной он не дал воды; летом оказался недостаток тепла; осень явилась без своих атрибутов – дождей и грязи, хоть это и не беда, но мы привыкли, по примеру прежних лет, иметь осень с дождями, слякотью и грязью, а привычка говорят вторая натура, так подавай же нам настоящую, подробную осень; а теперь зима без снегу, с несметным количеством грязи, довершила всё. Мудрено ль в таком году получать отовсюду известия о банкротствах, когда она сам так страшно обанкротился. Под военный суд его! как злостного банкрота, и, чем скорее, тем лучше. Улики на лицо. Всякий знает, что ему на каждое время отпущено было в надлежащей пропорции и тепла и холоду и снегу и грязи, а у него, на беду нам, сначала до конца, оказался во всем, кроме грязи, недостаток. Нет, любезный! понимаем, в казнокрадство пустился? не то теперь время, выведем на свежую воду. В очерках Щедрина будет места и на твою долю.

Смирной я человек, не люблю ни говорить, ни писать, а и то выхожу из терпения когда кухарка начнет ворчать: «Што это вы барин всю комнату замарали грязью, откуда это вы её наберете, да и какая вам неволя служить в таком месте, што и лошадки не из чего держать под такое время».

9 Декабря

И. Вишневский

№ 5. 1 февраля. 1858.

Отдел II. Часть неофициальная

31-е Января. Наш Русский карнавал – масляница в полном разгаре, первая роль в ней принадлежит блинам; - до 2-х часов пополудни нет надобности спрашивать встречающихся знакомых, откуда и куда они идут, ответ один – с блинов или на блины. Даже слух носится, за верность которого впрочем не ручаюсь, что один молодой человек, пришедши поздравить с масляницею особу, на которую простирал виды, съел при этом порядочный блин. Ну, да это не наше дело, на здоровье ему.

В 4 часа весь наш городской люд, со всеми его подразделениями, выходит или выезжает на гулянье, местом которого служит Большая Московская улица. Класс выходящих занимает бульвары, классу выезжающему принадлежит самая улица. Экипажи всех родов движутся один за другим бесконечною вереницею, в которой перетасованы без различия все состояния; здесь вы видите и блестящую Новгородскую аристократию в щегольских экипажах и скромную буржуазию в простых санках и на тощих клячах. Не раз мелькнет перед вами франт чиновник, бросивший на извозчика последний оставшийся от жалованья рубль, для того чтобы иметь удовольствие составить звено в этой живой и движущейся цепи экипажей. Не малу часть катающегося поезда составляет почтенное купечество с их чопорными половинами, к чести впрочем последних надобно сказать,  что между ними незаметно той полноты, которая составляет отличительную черту многих дам этого сословия. Бывают конечно неисключительные случаи полноты, но полноты безукоризненной, в которой оне ни сколько не виноваты.

К 6 часам толпы гуляющих и экипажей редеют, каждый отправляется проводить вечер в удовольствиях сообразно своим наклонностям и средствам; кто идет в заведение испить на двенац-кепеек чейкю и пьет его до седьмого поту; кто в цирк, кто на преферанс, кто в маскерад. К услугам же простого народа остаются гостеприимные отели откупного комиссионерства, которому надобно отдать честь в искусстве приманки, хотя, по совести сказать, в ней бы и надобности не было, потому что Русскому мужичку не сменять рукавицами, будь оне не дороже гривенника, без того, чтобы не выпить при этом на двугривенный литок. А между тем, если случалось кому-нибудь заглянуть из любопытства в эти отели, то он верно замечал расставленные по полкам в строгой симметрии штофы, полуштофы, косушки и шкалики, с приклеенными на низ ярлыками, означающими названия водки, - названия часто оригинальные, иногда и пошлые, но основанием тех и других служило глубокое знание сердца человеческого. Известно что Русский человек и с горя выпьет, и на радости не откажется; а тут вдруг видит на полке красуется безумная радость, подле ней горе от ума, дальше ярлык гласит, что пей то хочется, здесь наслаждение в заблуждении, просто глаза разбегутся, ум за разум зайдет, пей чего душа желает; выбирай, смотря по состоянию духа, или безумную радость, или горе от ума, а нет так испытай наслаждение в заблуждении. Вот например входит сюда безграмотный Клим и грамотный Кузьма и говорит Кузьма Климу: а што Клим, у меня как будто ноги озябли, выпьем-ко для согреву, да севодня же и базарный день, так веселее будет у воза стоять. И выпивают Кузьма и Клим малую толику для согреву и веселья, и идут к возам. Вот кончился рынок; возы с барышем проданы и говорит на этот раз уже Клим Кузьме, а пойдем-ко Кузьма, утрось ты меня потчевал, а теперь я тебя, и идут опять Клим и Кузьма в кабак и говорит грамотный Кузьма неграмотному Климу: возми-ко ты Клим полштофика безумной радости. Какой же то? спрашивает Клим; а вот видишь на этой полке что стоит, это называется безумная радость, а на той – што пей, то хочется; а вот, говорит Клим, погоди, выпьем и той, и другой. Я ищо отродясь не пивал такого вина; известно вина хочется так и пьешь, а это, говоришь ты, што пей, то хочется. И напиваются неграмотный Клим и грамотный Кузьма до того, что через губу не плюнуть. Смотришь на другой день у неграмотного Клима и у грамотного Кузьмы оказывается сильный дефицит в кармане и кой-что лишнее на физиономии, на что они накануне никак не рассчитывали.

Но оставим в покое неграмотного Клима и грамотного Кузьму. Перейдем лучше к вошедшей в моду Киевской наливке. Кажись что в ней особенного, кроме названия, наливка себе и только, ан нет. Известно, какое благоговение Русский человек питает к матери городов Российских – Киеву; сколько отрадных чувств, сколько светлых мыслей производит одно его имя. Предметы, носящие название Киевских, пользуются особенной популярностию, так может ли же после этого остаться без внимания и Киевская наливка. Глядя на нее думает Русский человек: вот она родная-то наша, ведь и выпьешь-то ей, так словно в самом Киеве побываешь.

Была еще и желудочная, но она не пользовалась вниманием простого класса народа, которому нужно название посильнее, и а лишь лекарственная будет по сердцу ему, которая выгоняет разом двенадцать недугов и пожалуй тринадцатую душу.

Из всего этого видно, что наклонность к употреблению крепких напитков заключается в самом характере Русского человека. Есть бо веселие Руси пити, Сказал Вел. Князь Владимир Святославич, которому не понравилась Магометанская религия за то, что запрещает употребление вина.

Без вина Русскому человеку не обойтись никак. Вино играет важную роль во всех обстоятельствах его жизни. Без него ему ни родиться, ни помереть, ни встретить, ни проводить ни кого, ни купить, ни продать ничего; без вина у него нет веселья и праздник не праздник, за то посмотрите, – теперь масляница – случай для наблюдения удобный, как он усердно пьет сам, и столь же усердно подчует другого. Вот у мужичка собрались гости, хозяин усаживает их за стол, уставленный яствами. Затем выносит из чулана штоф водки, первую чарку подносит гостю почетнейшему, но этот просит выпить самого хозяина, после него пьет гость. Первая чарка называется непрошеная; вскоре хозяин наливает другую, эта пьется, чтобы не хромать; третья чарка носит название посошка. Если подана рыба, хозяин снова просит гостя выпить, потому что рыба по суху не ходит; перед пирогом подчует стряпуха, после пирога хозяин просит во рту прополоскать; за этим он выражает опасение, чтобы к чистому понедельнику у гостя не остались в горле скоромные крошки и наливает снова крошечки прогнать.

№ 22. 3 июня. 1861.  

Отдел II Часть неофициальная

Местные известия

Новгород.

В будущем 1862 году, праотец городов Русских, наш Господин Великий Новгород вступит в тысячелетний период своего исторического существования. Время и события унесли его величие, но истории и предания сохранили в памяти народной его прошедшее. Мы не имеем намерения излагать в краткой фельетонной статье историю Новгорода – она тесно связана с историею всей России. Всякий, мало мальски знакомый с нею знает что этот, в настоящее время столь незначительный во всех отношениях городок, дал начало жизни Русской – той жизни, которая в последствии заняла собою более полуевропы, которая пустила свои корни от берегов Балтики, до Восточного океана и от Ледовитого моря, до берегов понта Эвксинского, образовав в целом своем одну обширную державу Русскую, под скипетром Монарха. И вот для увековечивания в памяти народной, что от первого проявления русской жизни, до настоящего ее развития, вскоре исполнится тысяча лет, Император Александр II, в лице всего нашего отечества, Высочайше повелел устроить в Новгороде памятник тысячелетия России. Работы по устройству памятника начались год назад. Двести пятьдесят человек трудились на две смены день и ночь (*) В минувшем апреле месяце мы узнали об имеющей вскоре быть закладке, которая последовала 28 мая в присутствии Г.г. Главноуправляющего путями сообщения и публичными зданиями Генерал-Адъютанта Чевкина, Начальника губернии Генерал-Лейтенанта Филипповича, строителя памятника Генерал-Майора Евреинова, прочих высших военных и гражданских чинов и почетного купечества. По окончании Божественной Литургии в Софийском Кафедральном Соборе, которую совершал, прибывший незадолго пред тем в Новгород, Высокопреосвященный Митрополит Новгородский и С. Петербургский Исидор. Его Высокопреосвященство с крестным ходом отправился в здание, где производится постройка, убранное гирляндами из зелени и цветов. Там, по отслужении Богомолебствия с водоосвящением и окроплением фундамента святою водою, Высокопреосвященный положил в нарочито устроенное место бронзовый ящик с монетами, жетонами и медалями, за тем положен был первый основный камень здания.

Припоминая историю Новгорода, мы во всех важнейших событиях его, находим участие Владык Новгородских: так Епископ Иоаким устроил здесь первый христианский храм; Епископ Лука Жидята был ревностным помощником Благоверного князя Владимира Ярославича в построении существующего доныне храма Св. Софии; Архиепископ Иоанн в решительную минуту приступа Суздальского Князя, вдохнул мужество в ослабевших защитников Новгорода и тем спас его; Архиепископ Василий в 1331 г. заложил в детинце каменную стену от Владимирских до Богородицких ворот и от церкви Св. Илии до – Св. Павла *) построил каменное наружное укрепление. В позднейшее время Митрополит Иов, когда Петр I готовился встретить Карла XII под Новгородом, содействовал в исправлении укреплений детинца и, при возведении бастионов, как простой работник сам возил на тачках землю, а в 1861 г. нынешний Владыка Новгородский Исидор, вместе с Г. Главноуправляющим Путями Сообщения и Публичными зданиями Генерал-Адъютантом Чевкиным и Начальником Губернии Генерал-Лейтенантом Филипповичем, положили первые камни созидающегося памятника тысячелетию России.

(*) При копании земли для фундамента, на глубине двух сажен, открыто было много брусьев дубовых, сложенных в виде сруба, и довольно хорошо сохранившихся, некоторые из них имели до 14 вершков в диаметре. В недавнее время Новгородский купец Комаров, так же открыл два дубовых венца, существовавшей когда-то постройки, на глубине 3-х аршин; из некоторых уцелевших частей бревен он сделал стол, доски которого крепки как кость и имеют до 16 вершков в диаметре.

*) Церкви эти находились в крепости, но теперь уже не существуют.

№ 25. 23 июня. 1862.

Отдел II Часть неофициальная

Местные известия

Новгород.

Наш Новгород в настоящее время действительно делается новым городом: везде идут починки, поправки переделки, молоток и кирка стучат с зари до зари. Каждый домохозяин, по мере сил и средств своих, старается привести в лучший вид и украсить свой дом; богаты и бедный одинаково одушевлены одним общим желанием, как бы приличнее явиться к такому торжеству, в котором будет принимать участие сам обожаемый Монарх наш. Среди всех этих возобновлений один только кремль еще сохранял свою старую наружность, но его заостренные временем зубцы, его проборозженные трещинами и покрытые мохом бока, угрожавшие, местами, даже падением, (часть стены обрушилась в реку), делали необходимым немедленно исправить и его. Таким образом можно надеяться, что в скором времени весь Новгород будет в полном смысле новым городом. Главные работы по устройству памятника уже кончены. В скором времени Россия готовится праздновать тысячелетний юбилей свой на месте своего рождения. Мы не сомневаемся, что не только жители соседних с Новгородом губерний захотят принять участие в этом торжестве, но явится много желающих из отдаленных местностей обширного Царства Русского. Ведь это торжество не местное какое-нибудь; нет, оно имеет значение для целого народа, а потому и должно быть народным.

 

№ 30. 28 июля. 1862.

Отдел II Часть неофициальная

Местные известия

Новгород.

Давно-ли было у нас, что житель Новгорода, по окончании дневных своих занятий, не знал, где и как убить время? Давно ли было, что дворянин чуждался купца, купец чиновника и все друг друга. Давно-ли было, что в клубе благородного собрания четыре пятых протестовали против допущения купечества в члены его. Но вот в генваре нынешнего года открылся у нас клуб соединенного общества и членами в него записались дворяне, чиновники, купцы и граждане. В след за клубом, содержателем, воксала в летнем саду, Курдюмовым, выписана труппа актеров и открыт временный театр, где три раза в каждую неделю даются представления. Музыка в летнем саду играет чрез день. Одним словом в настоящее время есть возможность и бедному человеку с удовольствием, а может быть и с пользою, провести время. Нельзя не пожалеть только о дурном состоянии летнего сада, в котором представителями флоры служат, крапива, репейник и бурьян, а дорожки, за исключением одной средней, таковы, что на них можно разве только производить опыты крепости ног и обуви. С тех пор как существует летний сад, много-ли сделано улучшений в нем, посажено десятка два три дерев, да переменен несколько раз полисадник, вот и все, а эта котловина, между среднею и боковою от площади аллеями, к чему служит? К поддержанию сырости? А между тем у нас постоянно вывозят куда-то из города мусор. Отчего-бы кажись не завалить эти мусором котловины? Но мы возвратимся к театру.

18 Июля на сцене нашей, шла драма Островского «Гроза» и исполнена была, нужно правду сказать, хорошо. Г-жа Линдрот в роле Кабановой, прекрасно выдержала характер строгой свекрови, но манера ее была более бонтонна, чем мы привыкли видеть в купеческом сословии. Г. Дроздов очень верно выдержал роль Тихона Ивановича Кабанова, так что глядя на его игру, забываешь в нем актера а действительно видишь простого, необразованного, возросшего в страхе родительском, купеческого сынка, который в глазах родителей воды не замутит, а чуть отвернулся и уж смотришь кутит во вся тяжкая; с таким же искусством представлял Г. Платонов и Ваню Кудряша. Г. Беляева в роле Варвары, сестры Тихона, была чрезвычайно естественна. Удачно также была исполнена Г. Павловою роль Катерины, и нужно отдать справедливость, что в выражении страсти Г. Павлова очень хороша, но в ней несколько заметна аффектация, без которой, она была бы в своей роле естественнее. Бесцветен показался нам Г. Волгин, в роле Бориса Григорьевича, так что кажется странным пожертвование спокойствием, добрым именем и самою честью женщины, воспитанной в строгой нравственности, для человека, который не выражает и половины той страсти, какую питает к нему Катерина. Прочия роли исполнены были также более или менее удачно. После Грозы играли водевиль «Два брата с арбата и третий к ним хват» Этот водевиль гораздо удачнее мог быть сыгран, если бы Гг. актеры получше выучили свои роли; в особенности непростительно Господину Павлову, (в пользу которого был бенефис), что он даже не знал своей роли, и суфлер так громко подсказывал ему, что в последних рядах слышно было каждое слово. По окончании спектакля, чья-то рука бросила на сцену букет, но кому? незнаем. Вероятно суфлеру, потому что он в этой пьесе был самым рельефным лицом. Что же касается г. Павлова, то судя по этой игре и по его действиям при продаже билетов, мы заметили в нем два таланта, большую самонадеянность и малое уважение к публике. Г. Павлов вероятно думал, что здесь может все с рук сойти. Нет Г-н Павлов! не все. Новгород не захолустье какое-нибудь, где можно спекулировать на снисхождение публики. Большая часть этой публики видала игру получше вашей, и потому всегда заметит вам, чтобы вы не забывали, что вы играете не в балагане, где публика платит за вход 5 копеек и распространяет от себя запах сала.

 

Санкт-Петербургские Ведомости

№ 50. 2 марта. 1861.

С. 269.

Корреспонденция

Новгород, 11-го февраля 1861 года.  Мм. Гг. Наш государь-великий Новгород до того заинтересовал, в последнее время, почтеннейшую публику своею историею о собаках, что, без сомнения, несколько слов о новгородских собаках вообще не покажутся теперь лишними. Животных этих у нас так-много, как в турецких городах, и палка составляет если не необходимое, то весьма полезное орудие для пешехода. Нельзя сказать, чтобы полиция не обращала на это внимание, но или наши фурманщики не набили еще руку, или здешние собаки чересчур осторожны – только их почти не убавляется. Особенно же много их около «Мясников», где продают говядину, и около городской бойни, выстроенной чуть не в самом городе. Питаясь внутренностью и кровью убитой скотины, эти собаки чрезвычайно-злы, и вечером ходить мимо вышеупомянутых двух мест весьма опасно. Стоит одной залаять – как целая стая бросится на прохожего, и если особенно-счастливый случай не выручит его из беды, то ему, без сомнения, придется поплатиться не одной только одеждой. Зато ночью, и особенно тихою, над всем городом – как здесь говорится – стоит собачий лай и вой. Голодные и холодные псы стекаются стаями на площади и дают там свои концерты, а может быть жалуются на свою горькую участь. Такая музыка сильно подирает по коже и скорее напоминает глухую деревню, нежели город – но что же делать? Не ходи в непоказанное время, говорят здешние простолюдины, а непоказанное время, т. е. ночь, у нас начинается, зимою, с 6-ти или 7-ми часов вечера. Несмотря, однакож, на такое изобилие собак, этих сторожей и друзей человечества, в продолжение нынешней зимы в нашем городе было воровство, несколько грабежей и два убийства. Я слышал, что подробности об этих убийствах буду в скором времени напечатаны в местных «Губернских Ведомостях», а если не будут, то со временем сообщу вам о них по слухам. Однакож, по их поводу не могу не сделать несколько замечаний. Несмотря на то, что в Новгороде есть большие площади и очень много пустынных улиц, где не только ночью, но даже вечером, можно совершенно-безопасно ограбить человека, до сих пор, однакож, непринято никаких предупредительных мер, для защиты жителей от подобных несчастий. Ходят ли по городу ночные обходы – я не знаю, но если даже и ходят, то вор или грабитель, во время их появления, весьма легко может скрыться и начать свои подвиги по их уходе. На пустынных и обширных площадях и в глухих отдаленных улицах необходимы постоянные, очередные караульщики, которым домохозяева могли бы платить сообразно ценности своих домов. Такая мера, употребляемая во всех благоустроенных городах, если не совсем уничтожила бы воровство и грабеж, то значительно бы уменьшила смелость мошенников. Но мы еще до этого не доросли, и я уверен, что многие наши домохозяева, прочитавши эти строки, найдут их излишними. Перейду, однакож, к светлой стороне медали, и, по французской пословице: «лучше поздно, чем никогда», скажу несколько слов о прошедших святках. В-продолжение их у нас было несколько маскарадов и два благотворительные благородные спектакля, в пользу детского приюта. Так как скука губернских маскарадов всем известна, то остановлюсь на благородных спектаклях и, по поводу наших, скажу о все вообще. Обыкновенно, относительно их провинциалы говорят, что цель оправдывает средства, т. е., как бы ни был плох выбор пьес и как бы худо ни играли актеры – критика, однакож, должна быть снисходительна, потому что это актеры не настоящие, а дилетанты. Я поставляю этот вопрос на суд почтеннейшей публики, а между тем, воображаю себе, что было бы с истинным ценителем Гоголя, если бы он увидал, например, «Женитьбу», совершенно-искаженную актерами даже высшей аристократической крови. Между тем, мне положительно известно, что в некотором царстве, в некотором государстве, т. е. в некотором губернском городе, многие места этой пьесы были найдены тривиальными и потому изменены; между прочим, слово картуз было признано таким неблагородным, что заменено словом фуражка. В том же губернском городе, в одной из пьес, слово губернатор заменено было словом предводитель и выброшены все куплеты, где упоминался уездный суд и другие губернские власти, дабы никто из зрителей не мог отнести чего-либо на свой счет. Все это имеет свою смешную сторону и ясно выказывает градус губернской щепетильности; но каково же видеть гг. дилетантов, играющих, например, ту же «Женитьбу» Гоголя в полной уверенности, что она написана только для того, чтобы потешить и посмешить почтеннейшую публику, и не заключает в себе никакой более высокой идеи. Я слышал, что в другом губернском городе, после благотворительного представления, была дана замечательная трагикомедия, под заглавием: угощение насчет бедных, после спектакля, данного в их пользу, но я этому не верю, и не могу себе представить, чтобы благородные дилетанты решились лакомиться мороженым и конфектами, ужинать и пить шампанское, на деньги, собранные за билеты. Это уж, я думаю, просто губернские сплетни, которые давно бы пора уничтожать печатными объявлениями о числе вырученных за спектакль денег и о их назначении. Но, оставивши в стороне мелкие закулисные проделки провинциальной Мельпомены, перейду к вещам более серьезным и заявлю мое мнение, что какова бы ни была цель искусства, но оно должно быть уважено и оставаться истинным искусством, а, следовательно, бесталанность и недостатки могут быть преследуемы на всякой публичной сцене и преследования эти должны быть приняты актерами без ропота, если в основании их лежит не какая-либо низкая личность, а самая сущность дела. Глядя на театральное искусство с этой точки зрения, скажу, что наши два спектакля хотя не представляли ничего уродливого относительно игры актеров, но выбор пьес был уже чересчур неудачен. Все три – были жалкие переделки пустейших французских водевилей, где двум существам различного пола также легко сойтись, влюбиться и жениться, как выпить стакан холодной воды. Отчего бы хоть не выбрать русской, родной, так как зрители были все русские. И притом, если везде уже спектакль составляется так, что в основании его лежит какая-нибудь капитальная пьеса, то почему же и у нас не проследовали этому правилу? Конечно, серьезную пьесу разыграть труднее, нежели какой-нибудь фарс, который как ни играй, всей выйдет плохо, но близость Петербурга позволяет пригласить, по этому случаю, одного из опытных столичных актеров, как режиссера, и, таким-образом, дать представление вполне дельное и занимательное. Тогда труды не прошли бы напрасно, а трудов здесь было довольно, ибо актеры знали свои роли очень хорошо, и вообще вся обстановка спектакля была весьма удовлетворительна. Как хотите, гг. губернские дилетанты, а спектакль публичный и с платою, несмотря на свою благодетельную цель, все-таки должен дать зрителям как можно более эстетического наслаждения! Дело другое спектакль  домашний, в кругу своего семейства или добрых знакомых, спектакль, вообще неимеющий публичного характера, как, например, спектакли бывшие в Новгороде на святках, у топографов, на которые билеты раздавались gratis, по знакомству. От таких представлений ничего нельзя и требовать, так как играют молодые люди, средств для порядочной обстановки у них нет, и вообще весь их театр скорее невинная затея юности, нежели истинный храм искусства. Но если эти же самые гг. топографы решаются играть перед публикой, в дворянском собрании, как это и было, то, несмотря на благотворительную цель их спектакля, опять-таки смело можно сказать, что игра их была весьма неудачна. Женские роли, исполненные мужчинами, странность манер, посредственность костюмов, а главное незнание ролей, одним словом, невольная профанация искусства – все это, выставляясь на общественный суд, дает полное право сказать, что они уже слишком много рассчитывали на снисходительность публики. Между тем, нашелся господин, который, в местной газете, воспел, на своей цитре, и это великое событие. Впрочем, похвала самим себе составляет, кажется, наше неотъемлемое качество, и нет такого доброго дела, о котором мы не прокричали бы и изустно и печатною Видно евангельское изречение: да не ведает правая рука твоя, что делает левая не удовлетворяет наши провинции. Не успеет в губернском городе завестись и ли открыться что-нибудь полезное, как сейчас туземные сладкопевцы отравят доброе дело своими хвалебными гимнами. Так, недавно у нас открылась бесплатная воскресная школа; кажется, дело новое только для Новгорода; ну, воскресная школа, как воскресная школа – уж оне существуют теперь везде! Так нет, нашелся таки опять какой-то восторженный хвалитель и размазал это простое событие на нескольких страницах. Подобные статьи живо напоминают «Мертвые души» и тот знаменитый город N (уж, полно, не Новгород ли? Я думаю, многие новгородцы готовы принят на свой счет!) где, в местных губернских ведомостях, воспето было раз гулянье под ветвистыми аллеями городского сада, разведенного бдительным градоначальником, между тем, как весь этот сад состоял из нескольких только что посаженных деревьев, привязанных к зеленым палкам. Одна пословица говорит: «всякое начало трудно», а другая отвечает «добрый конец лучшего худого начала», и так, принимая в соображение обе, не будем хвалиться, «едучи на рать», и профанировать доброе дело лишними возгласами! Пусть оно само говорит за себя!...... Бесплатная воскресная школа открыта в Новгороде 27-го декабря прошлого года. В первые разы являлось в нее учеников от 40 до 50 человек, в настоящее время число их ходит до 80 человек. На ее расходы сделаны денежные пожертвования новгородскими купеческим, ремесленными и мещанским обществами, а также некоторыми лицами, преимущественно купеческого сословия; сюда же поступили деньги, вырученные со спектакля, данного гг. топографами. Вслед за этою, именно 29-го января сего года, гг. офицерами гренадерского саперного батальйона открыта в Новгороде вторая воскресная школа, которую посещает также до 80 человек учащихся. Содержится же она насчет сумм, пожертвованных гг. офицерами вышеозначенного батальйона. Преподаванием в первой из этих школ занимаются учителя гимназии, уездного и приходского училищ, чиновники и воспитанники здешних гимназии и семинарии, во второй преимущественно гг. офицеры. Кроме двух школ, в Новгороде, с 1-го января сего года, открыта публичная библиотека. Помещаясь в здании Дворянского Собрания, она управляется советом, по председательством губернатора и губернского и уездного предводителей дворянства. Библиотека эта устроена на собранные по подписке деньги, их коих к 1-му января состояло: пожертвованных дворянством 1, 112 руб., другими лицами – 50 руб., всего 1, 162 руб. Выписано книг на 957 р. 65 к., остальная сумма употреблена на шкафы и переплеты. В настоящее время в ней заключается 386 названий, а именно: по богословию 78; по истории 37; правоведению и политической экономии 21; путешествиям и статистике 50; словесности 88; книг учебных и ученых (?) 15; по медицине 23; по сельскому хозяйству 69; по смеси (?) 5; - итого 386.

Таким-образом, те недостатки нашего города, о которых я писал в предыдущем письме, уже пополнены, и мы имеем теперь все учебные и богоугодные заведения, кроме женской гимназии, которая едва ли не необходимее библиотеки и воскресных школ, идо до сих пор воспитание девиц ограничивается у нас частными пансионами, которые, по средствам своим и по зависимости от родителей учениц, не могут так успешно идти к своей цели, как казенные заведения. Но всего вдруг завести нельзя. Город наш небогат; если же и есть в нем богачи, то они принадлежат к тому сословию, которое далеко от всего современного и, по убеждениям, напоминает скорее Восток, нежели Запад. Легче верблюду пролезть в игольное ухо, нежели богатому войдти в царство небесное, говорит священное писание, и наши богачи вполне оправдывают эту божественную истину. Уделяя скудные крохи с богатого стола своего в пользу бедных они пропечатывают и эти безделицы в газетах, с полною уверенностью, что человечество не может от них ничего более требовать. Совесть их усыплена всеобщим наружным уважением и лестью, и в ложной гордости они забывают, что Провидение столь щедро наделило их земными благами не для того только, чтобы оставить по себе памятью одни лавки да амбары, которые в один год может промотать расточительный наследник… Лучшая богадельня в нашем городе заведена заезжею, петербургскою купчихою Таировой и содержится на ее счет – неужели такова будет и судьба нашей женской гимназии, о которой ничего не слыхать в городе, несмотря на насущную

Этим закончу я нынешнее письмо мое … чтобы многое упомянутое в нем как можно скорее осуществилось: вывелись непрошенные хвалители добрых дел, спектакли устраивались как можно удачнее, а собаки и мошенники не составляли бы характеристической черты нашего города!...

Новгородец.

 

№ 1. 5 января. 1891.

Часть неофициальная

Сообщение жертвователям на устройство «Елки» для призреваемых в Пристанище малолетних, в 1890 г.

Еще за неделю до Рождественских праздников наш миренный Новый град совсем оживился, стал неузнаваем!!... Не говорим про рыночную площадь, куда съехалось множество возов с разной живностью, дичью и другими товарами и где наши хозяюшки-мамаши, переходя от воза к возу, выбирали по жирнее каплунов, индеек и другое, чтобы в наступающий праздник полакомить своих дорогих сердцу детей; но и улицы, в особенности Московская, стали полны публикой до самого позднего часа, так как магазины на последней, один перед другим, прельщали проходящих своими блестящими выставками фруктов, игрушек, подарков и картинок «дедушки мороза» и «девочки снегурочки». И тут опять мамаши и папаши, озабоченные, ходили из магазина в магазин, вынося из них объемистые пакеты, корзины, наполненные закупленными ими украшениями на елку и разными игрушками и подарками, предназначенными своим ожидаемым детюшкам…  Да, счастливы дети и юноши, у которых есть родные; есть кому позаботиться о них – предоставить радость и хотя на время забыть свою будничную трудовую жизнь! Но сколько есть таких на свете, которые лишены этих ласк, этих радостей?!!..

<…>

Правление попечительства, проникнутое жалостью о невозможности на свои средства дать призреваемым детям-сироткам, а также дряхлым старушкам почувствовать наступающие праздники и уповая в справедливость пословиц, … , решило обратиться к жителям города, поручив попечителю пристанищ заняться сбором добровольных пожертвований на устройство детюшкам елки; а старушкам сбора на любимый кофе.

<…>

Все детюшки были поражены и в восторге от такого блеска и главное от доставшихся подарков не было конца благодарностям от них за все устроенное в удовольствие им.

 

№ 1. 1 января. 1895.

Часть неофициальная

Новгород, 1 января 1895 г.

С сегодняшнего, первого дня Нового года, в издании «Новгородских Губернских Ведомостей» наступают некоторые перемены: вместо одного раза в неделю они будут выходить два раза и, кроме того, в них выдвигается неофициальный отдел, которому постепенно отведено будет надлежащее место.  О том, какое значение имеет неофициальный отдел в «Губ. Вед.», излишне распространяться. Значение это предвидело и правительство, изъяв все вообще «Губ. Вед.» от цензуры и предоставив им право развивать неофициальный отдел, сообразно потребностям края, под одним лишь наблюдением местной администрации. Само собой понятно, что на первом плане в неофициальном отделе должны стоять вопросы местного характера, которые одни только могу установить связь между местным органом и местным читателем. Обсуждение этих вопросов отнюдь не должно быть обязательно сухим, но оно должно быть серьезным, спокойным и лишенным какого бы то ни было полемического характера, несоответствующего достоинству официального органа. Но самое главное – характер их должен быть в строгом соответствии с общегосударственными началами, что, впрочем, каждому русскому человеку также само собою понятно.

Помимо обсуждения вопросов, редакция обратит внимание на возможно полное ознакомление читателей с событиями местной общественной жизни, выдвигая и в данном случае наиболее важное и избегая всего, несоответствующего официальному органу.

Приступая к расширению неофициального отдела, редакция, разумеется, далека от какого бы то ни было самообольщения и в особенности от мысли, что она может достигнуть намеченной цели при помощи одних лишь собственных средств. Напротив, только рассчитывая на дружное содействие местного общества, редакция льстит себя надеждой провести те добрые начала, которые должны составлять задачу каждого органа печати.

 

№ 99. 24 декабря. 1895.

Часть неофициальная

На елку

Я слышал от некоторых редакторов жалобы на установившийся обычай давать в рождественском номере святочные рассказы. «Поди, собирай, возись, кланяйся! Да и зачем все это? Разве мы в продолжении года даем мало материалу для чтения?» Но я с ним не согласен. Если вообще установился обычай делать к праздникам подарки, то и редакции должны следовать этому обычаю, в сущности хорошему, имеющему в своем источнике желание сделать другому что-нибудь приятное.

Редакция наша празднует первую свою елку. На призыв ее, как читатели видят из номера, отозвались сотрудники с разных концов губернии, отозвались так дружно, что некоторые рассказы приходится волей-неволй отложить до следующих номеров, за недостатком места. Это добрый знак. Редакционная наша семья с каждым месяцем увеличивается. Если нам невозможно и думать о том, чтобы собраться когда-нибудь всем вместе, то пусть по крайней мере раз-два в году сойдутся рядом наши имена, наши произведения. Это напомнит нам хоть мысленно, что все мы – члены одной духовной семьи, сообща трудящейся для хорошего, полезного дела.

Думаю, что это приятно будет и для наших читателей. Они также все прибывают постепенно в нашу семью, увеличивая ее численность и упрочивая ее устойчивость. Большинство из них мы имеем полное основание считать нашими друзьями. Вот этих-то друзей мы и просим принять наш первый опыт святочных рассказов, наш посильный подарок на первую редакционную елку.

Чем богаты – тем и рады.

Д. Г.

Приложения к НГВ 1917  (I- VII)

(Приложение № 6)

ГРАЖДАНЕ НОВГОРОДСКИЕ!

Приближается тот великий день, когда наша родина должна встретить Державного хозяина земли Русской – Учредительное Собрание. Казалось бы, все и каждый должны с трепетом и благоговением готовиться к встрече этого будущего Властелина, тяжкой, едва переносимой задачей которого будет обязанность устроить жизнь Великой Державы Российской, согласно стремлениям и желаниям всех ее верных сынов. Однако темные и безответственные люди или по неразумению, или из-за преступных заблуждений, вплоть до предательства, всеми силами стремятся не только омрачить  это великое торжество, но даже совсем его отстранить. В то время, когда деятельность Временного Правительства всемерно устремлена к тому, чтобы этот торжественный праздник ни на один день не был отсрочен, в то время, как нашей столице с каждым днем все более угрожает внешний сильный и дерзкий враг, эти темные силы призывают к кровавому бунту, к гражданской войне, и целью своего призыва выставляют свержение Временного Правительства.

         Временному Правительству управлять Россией осталось всего лишь пять недель, ибо с созывом Учредительного собрания все полномочия его сами собой прекращаются и переходят к Учредительному Собранию.

         К чему же бунт? К чему гражданская война? К чему сеяние среди мирного населения тревоги за возможность созыва долгожданного Учредительного Собрания?

         Такую смуту может вносить в народ только тот, кто не желает допустить к строительству Державного хозяина земли Русской, кто видит в Учредительном Собрании не друга родины, не врача, который должен исцелить раны и болезни нашей родной страны, а врага его узким личным интересам, врага той анархии и безответственности,, которые теперь широкой волной разлились  по всему лицу земли Русской.

         Вы сеющие смуту, образумьтесь! Одумайтесь! Представьте Учредительному  Собранию – .этому избраннику всего народа- помните «всего народа», решить судьбу Великой Родины и дерзостно не берите на себя разрешение той святой задачи, на решение которой  Вы народом не уполномочены, ибо иначе на ваши головы падет проклятие потомства.

         Вы же потомки великих Новгородцев боритесь всеми силами с призывающими Вас к смуте, гоните их от себя, не оскверняйте в эти торжественные дни общением с врагами родной земли. Помните, что спасение России – в скорейшем созыве Учредительного Собрания.  Без него  – гибель России и порабощение ее на многие годы нашим коварным и жестоким врагом – Германией. Идите к избирательным урнам, подавайте голоса за тех, кого вы знаете и кому Вы верите, соблюдайте полное спокойствие, не допускайте насилия над совестью других и сами не поддавайтесь такому насилию и, устраняя всякую смуту, дайте возможность Вашим избранникам спокойно приступить и спокойно продолжать ковать счастье, честь и славу вашей измученной, но Великой Родины.

 

Новгородский Губернский Комиссар

Временного Правительства      А. Булатов

25 октября 1917 года

гор. Новгород

1917 г. Новг. Губ. Тип.

 

 

 

 

 

 

Новгородские епархиальные ведомости (187-1920)

№ 14. 31 июля. 1889 год.

С. 214-215.

Рапорт священника Соколова

         В текущем 1889 году некоторым моим прихожанам, по преимуществу состоятельным, присланы пригласительные письма к пожертвованиям на различные Афонские обители с вложение в каждое письмо иконы Божьей матери или кого-либо святого, печатанной на полушелковой материи. По наведенным мною справкам таковые письма разосланы в большом количестве состоятельным крестьянам, купцам, чиновникам и других приходов Демянского уезда. 15 сего июня получено и мною пригласительное к пожертвованиям письмо от Иеромонаха Иннокентия, настоятеля Афонской Рождества Св. Иона Предтечи обители. Судя по безграмотности прилагаемого при сем письма, по печати, скрепляющей письмо, очевидно русского происхождения, по неопределенности адреса для корреспонденции, по конверту с немецкой маркой, и принимая во внимание неоднократные газетные предостережения, извещавшие, что в Одессе существует шайка обманщиков, рассылающих приглашения к пожертвованиям на Иерусалимские и Афонские обители, у меня явилось подозрение, что как мне, так и прихожанам письма рассылаются недобросовестными людьми с целью эксплуатировать в свою пользу святое и дорогое религиозное чувство православного русского человека – благотворительность. Предостережение с недоверием относиться к подобным письмам, делаемые со стороны священника прихожанам, и советы отсылать свои жертвы на Афон и Иерусалим более верным путем, часто не достигают своей цели: простой человек, в особенности купец и крестьянин, подкупается тем, что его знают как благотворителя так далеко – на Афоне и в Иерусалиме, лично посылают к нему письмо с изображением Афонских обителей, скрепленное печатью, и благословляют еще иконой с Афонской горы, да и сам сельский священник без авторитетного разъяснения высшей духовной власти не имеет средств как самому убедиться, так убедить и прихожан в подлинности или подложности рассылаемых пригласительных к пожертвованиям писем. Со своей стороны, сомневаясь в подлинности рассылаемых приглашений к пожертвованиям на Афонские обители и нуждаясь в подтверждении своих сомнений, честь имею представить при сем на рассмотрение Духовной Консистории письмо, присланное на мое имя вместе с иконой Божией Матери и два письма: 1) Приставу 1 стана Демянского уезда Г. Поспелову с иконой Божией Матери и 2) Учителю Молвотицкого училища Г. Орлову (икона св. Иоанна Златоустого, присланная с письмом, Г. Орловым удержана у себя), и вместе с тем покорнейше прошу у Духовной Консистории руководственных распоряжений относительно сих и подобных писем.

 

 №1. 1 января. 1903.

С. 7-8.

 

Что значит крестный ход на Иордании?

Это не простой, хотя великолепный обряд. Церковь не занимает никого и не занимается праздными зрелищами; она совершает святой воспоминательный обряд, вызываемый потребностью самой природы, или естества стихий – воды и воздуха, оскверняемых и растлеваемых непрестанно грехами человеческими, и потребностью самих людей, живущих в воздушном пространстве на оскверняемой грехами земле и имеющих непрестанную нужду в здоровой воде. 

Вся природа и все стихии, повторяю, постоянно оскверняются человеческими грехами и лукавыми духами, живущими в воздухе и производящих в нем всякие тлетворные веяния и болезни. И потому является неотложная потребность церковного освящения и оздоровления этих зараженных стихий, благо на это Церковь имеет от Бога власть и илу. Не замечаете ли, что особенно в нынешний год что то неладное творится в подлунном мире, т.е. у на нас земле? То – совершенная беззимица и идут дожди, когда им не надо быть, или расстилаются вредные туманы или выпадает глубокий снег, становится зима и вдруг начинается южное веяние, и растопляет весь снег, то и дело смена явлений  в природе, неподходящая ко времени года. А отсюда сколько острых болезней, сколько умирающих внезапно или очень скоро? Слабые телесные или даже и сильные организмы падают часто в борьбе с таким вредным непостоянством в природе. Конечно она изображает наше непостоянство, нашу неверность Богу, наше шатание житейское и наказывает нас за то.

Гряди же, гряди, церковь Божия, Святая и освящающая всех и все, на воды – и освяти их вместе с воздухом, данную тебе от Бога благодатию и очисти и оздрави их, даруй нам в окроплении и питии освященной воды очищение и освящение нам жилища с нашим и здравие душам и телам нашим. Всеблагий и всемощный Освятитель мира, Душе Святый, от Отца исходяй, и в Сына почивай, всех нас очисти, освяти, просвяти, уврачуй, обнови и утеши чудным, живописным, святым и пресладким Твоим осенением. 

 

№ 41. 1914.

С. 1354-1355.

Религиозно-нравственыя чтения в Арсениевском Епархиальном Доме.

5 октября в Арсениевском Епархиальном Дом открылись религиозно-нравственые чтения. Владыка Архиепископ был в отъезде, в Череповецком уезде, а поэтому на первом чтении присутствовал только Преосвященный Епископ Алексий.

Православные с  усердием посещают религиозно-нравственные чтения; и первое чтение прошло при весьма многочисленных слушателях, наполнивших зал. На хорах, на всех трех сторонах, также собралось очень много народа. Применительно к обстоятельствам времени, епархиальный миссионер проповедник о. Иоанн Виноградский говорил на такую тему: «Христианский взгляд на любовь к отечеству».

Во вторник, 7 октября, начались в Епархиальном Доме и еще чтения, заведенный предшественником о. Виноградского в должности епархиального миссионера священником Николаем Чепуриным. Эти чтения состоят в следующем. Лектор читает одну или две главы из Нового Завета, а потом предлагает посильное разъяснение их. В прошлом году таким образом прочитана была кн. Деяний Апостольских соборные послания. Ныне о. миссионер начал это чтение Слова Божия посланием к Римлянам, с первых двух глав.

          12 октября в Епархиальном Доме, теперь уже в присутствии

 Высокопреосвященного Архиепископа, состоялось второе очередное  религиозно-нравственное чтение. Лекторами выступали: 1) священник Николай Екатеринский, говоривший на тему «Божие промышление в  военных событиях настоящего времени»; 2) преподаватель духовного училище В. И. Билибин, говоривший на тему «Начало Русского Государства».

          Нет никакого сомнения, что подобные же религиозно-нравственное чтения откроются или уже и открыты духовенством и по другим городам Епархии. И мы ждем когда интересные сообщения об этом будет помещены на страницах нашего епархиального органа.

 

№50. 1914. 12 декабря.

 

Неофициальная часть.

С. 1658-1659

Письмо солдата

 

Нам доставлено письмо солдата на имя протоирея Покрово-Мологской церкви Устюжского уезда, Петра Лаврова. Приводим его:

«Батюшка, отец духовный! Сердечно Вас благодарим за Ваше посланное благословение на поле брани.

Мы, недостойные вами духовные сыновья, приняли ваше благословение с великой, неоценимой радостью. Радуемся и о том, что неверно не забыла нас наша святая православная церковь – Покрова Пресвятой Богородицы, в которой мы крестились и приняли все таинства православной веры.

Вы, настоятель святого храма сего, благословляете на поле брани, духовных чад своих. Сим благословением свидетельствуете вам о незабвенности о нас нашей церковью и нашим учителем и отцом духовным. По сему божественному благословению усилится в нас дух воинства и увеличится сила мужества на одоление упорного нашего врага. Просим ва, батюшка, помолитесь всемилосердой   Заступнице, Царице Небесной, Покровительнице нашей – Покрову Пресвятой Богородицы, о нас грешных, дабы помиловала нас сражавшихся на поле брани и покрыла бы святым своим омофором от пули вражей и помогла бы победить упорного врага.

С верным почтение и искренней преданностью, ваш духовный сын и ученик Григорий Ефимов крест.д. Погорелова»

1914 года ноября 20 дня.

Батюшка, прошу вас: передайте мое искреннее желание добрых благ моим родственникам; может, они не получают от меня никаких известий. Сердечно благодарят вас за наше благословение Матвей Никифоров и Андрей Трифомов. Адрес мой: Действующая армия, бригада, батарея, старшему фейерверкеру Григорию Ефимову Белозерову»

Приведенное выше письмо получено в редакцию при письме уважаемого о.протоирея Петра Лаврова такого содержания:

«Посылаю в Ваше распоряжение одно письмо из Действ. Армии. Оно мне более понравилось между другими письмами моих бывших учеников. В молодости и был вместе и священником и учителем своих ц-прих. школы; теперь мне через 25 л. приятно убедиться, что мои ученики, хотя грамматику и забыли, но зато сохранили твердую веру в Бога, мужество и христианскую настроенность. Да поможет им Господь» 

 

№ 1-2. 1916. 1-8 января

Часть неофициальная.

С.44.

Передача Георгиевского креста.

13 декабря в Новгороде, в церкви св. великомученика Феодора Стратилата, после молебна о даровании победы, была совершена передача георгиевского креста родителям убитого воина Николая Михаиловского, ушедшего нВ войну добровольцем и положившего жизнь свою там за веру, Царя и отечество. Тяжело было слышать рыдания матери, принимающей из рук настоятеля, прот. о. К. Яковцевского, маленький белый крестик; невольно и всех навертывались на глаза слезы, когда о. протоиерей рассказывал столь обычную теперь и столь захватывающую почесть жизни молодого героя. Вот он, воин Николай, движимый порывом своего отзывчивого сердца, идет добровольцем на войну, участвует во многих сражениях и даже среди храбрых выделяется своей храбростью и беззаветным мужеством, так что представлен к «Георгию». Но награда не застала уже в живых героя. «Вам» говорил о. протоиерей, обращаясь к матери, крест этот не заменит вашего сына, но пусть будет он вам утешением, постоянно напоминая, что сын ваш доблестно исполнил свой долг перед родиной. Он добровольно положил жизнь свою за нас, и мы верим, что Господь за это венчает его венцом мученическим , ибо «нет больше той любви, как если кто положил душу свою за друзей своих » (Иоанн. 15, 13). Должны исполнить и мы свой долг перед ним, должны молиться за него, да простит ему Господь все согрешения его, вольные и невольные, и упокоит, идеже несть болезнь, ни печаль, ни воздыхание».

После вручения креста была отслужена панихида по убиенном воине Николае»

 

Хроника Епархиальной жизни. С. 56-60.

С. 59.

 –  Нашествие волков. В Боровичском уезде нынешней зимой наблюдается необычайное обилие волков, которых почти каждую ночь видят то в той, то в другой ближайшей к городу деревне и на дорогах. Волки эти тоже, по всей вероятности, беженцы. Грохот артиллерийских орудий выгнал из лесов западного края много всякого зверья, которое переселилось на восток. (М.В.)

 

№ 4. 22 января. 1916.

Часть неофициальная

С. 119-120

Ужели опять пьянство?

Не так бы самый сильный громовой удар потряс мой организм от зачитанного мною оповещения, появившегося в № 95 за 12 декабря (суббота) в Новгородских губернских ведомостях: «Росписание местностей внегородских поселений  Новгородской губернии на разряды по взиманию патентного сбора с заведений для продажи крепких напитков, утвержденное Г. Новгородским Губернатором на трехлетие с 1 января 1916 года по 1 января 1919 года». Неужели зеленый змий опять поднимает свою голову? И снова начнет жалить и душу и тело человеческое? Неужели опять вспыхнет этот винный пожар и снова будет истреблять все святое, все дорогое для нравственного, духовного и физического благосостояния человека! Усердно прошу тех, кто это знает, разъяснить мне все это, успокоить; а если показалось зарево пожара, то все мы должны ударить в набат, чтобы не быть захваченными врасплох и предпринять какие-либо меры к спасению!..

Быть может, я пропустил бывшие какие-либо распоряжения по сему событию, а по сему и не приготовился к этому нравственному потрясению. Еще раз прошу сведущих людей поделиться своими суждениями и мнениями… Просто страшно становится за свой родной край. Как радо все население-то было своему отрезвлению. Как легко оно вздохнуло, и вдруг опять напасть. Как обогатилось, вышло из тряпья и приоделось, - и старый и малый весело глядел на жизнь. А нравственно как повысился люд крещенный ?! И всему сему крах!!. О! что-то страшное и ужасное!...

Демянского уезда, Сухонивской церкви,

Священник Николай Озеров»

№ 11. 1916.

Часть неофициальная

С. 344-345

Макарьевское совещание о трезвости

Из письма участника. 1916 г. 29 февраля.

         Сегодня как избитый. Вчера очень устал. Но на душе сознание исполненного долга. Совещание происходило так. После моего отчета о совещании 19 января, чтения телеграмм и приветствий (между прочим и от о. А. Ваучского) был заслушан доклад о. П. Кедрова «Народ без водки», произведший сильнейшее впечатление на слушателей. За ним следовал мой «Отстоимте трезвую Россию», а в заключении о. Игумен обратился к присутствующим с призывом «последовать за своими пастырями».

         В результате вся аудитория целиком хотела  записаться в Макарьевское братство. Пришлось делать разъяснения и выбор.

         В конце концов 51 душа дала обещание всеми силами  стоять за трезвость и получила грамоты из рук самого о. Игумена…

Спевка и беседа прошли хорошо. Раннюю пели всею церковию и даже по «Спутникам», которых в Макарьеве 5 экз.

Устал,  но за то и вознагражден и за труд, и за бессонную ночь. В деле Божьем мне убогому место находится. Жизнь так и учит нисколько на себя не надеяться.

На 12 июня на совещании предложено устроить общий крестный ход со всех окружных церквей. Будем живы – опять потрудимся и … утешимся и общей верой и общим упованием.

И.А.Б.

 

№ 16. 15-31 августа. 1917.

Часть неофициальная

С. 570-571.

В защиту монастырей

         Кто хоть раз отдыхал душою в святой обители от житейской суеты и в тиши имел возможность поговеть, тот не может не чувствовать благотворного значения этих тихих пристанищ. Недаром тысячи богомольцев ежегодно притекают к святым местам. Чудотворные святыни, усердные службы, благоговейное молитвенное настроение сошедшихся с разных сторон богомольцев – все это невольно располагает к молитве, захватывает душу, отрешает ее от земных забот, возвышает к вечному, небесному; и благодать Божия согревает измученную душу, вознаграждает за смиренные труды. Мы здесь обновляемся и возвращаемся на свои труды, которые уже не будут казаться такими тяжелыми, –  добрыми, способными переносить все горести, ниспосланные Господом.

         Не напрасно усердием благочестивых людей устроены эти дорогие для душевного спасения обители. Больно слушать неосновательные, легкомысленные на них нарекания. И хочется сказать всем тем, кто по неведению, конечно, критикует жизнь монастырскую: постарайтесь испытать сами плодотворное значение святых обителей.

Мирянка

 

№ 1. 1918. 15 января

Часть неофициальная

С. 4-5.

Братская кровь

7 января, в воскресенье, пролилась невинная кровь и на улицах тихого Новгорода, который давно привык слушать лишь звон колоколов, но никак не выстрелы и не стоны раненых и умирающих. В этот день к вечеру толп граждан при участии чинов штаба  снабжения северного фронта направились к бывшему дворянскому собранию, где помещается исполнительный комитет рабочих и солдатских депутатов. Граждане шли, во-первых, выразить протест против странных обысков населения, о которых ниже, и, во-вторых, просить об освобождении арестованных накануне представителей общественных организаций, выступивших защитниками Учредительного Собрания. Но лишь толпа вступила на площадь, где стоит памятник 12 года, она была обстреляна из пулеметов, которые помещались в дворянском собрании и на пожарной каланче.  Из дворянского собрания пули летели в расположенный против него цирк, где в это время шло представление, и на находящийся за цирком каток. В результате убитые и раненые. Убит начальник почтового отделения на Софийской стороне,  юноша реалист, женщина, мать семейства, солдат служивший в штабе снабжения северн. Фронта и др.

Что же население? Должны сказать, что нервы у нас притупились. Мы «привыкли», по-видимому, и к произволу и к крови. На следующее утро, правда, в городе началась всеобщая забастовка. Бастовали – почта, все правительственные учреждения, все учебные и торговые заведения,  кроме продовольственных лавок. Бастовал даже городской водопровод. Но разве так выражается глубокое, от сердца идущее, охватывающее все существо человека возмущение?

Припоминаются страницы Библии с ее негодованием против подобного кровопролития. Голос крови брата твоего вопиет ко Мне от земли. И ныне проклят ты от земли, которая отверзла уста свои принять кровь брата твоего от руки твоей. (Быт. IV , 10-11). Кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию (Быт. IX , 6). Кровь оскверняет землю, и земля не иначе очищается  от пролитой на ней крови, как кровью пролившего ее (Чис., XXXV, 33)

 

 

Новгородский листок (1881-1882)

 

№ 27. 9 мая. 1882

Из переписки друзей

Вступление.

Читателю от Dieudonne. Простудившись во время последней прогулки, а также описуемого в нынешнем № путешествия по губернии по делам редакции, и на некоторое время, по причине болезни, вынужден оставить ведение фельетонов «Н. Л.» - До времени поправки предполагаю ознакомить вас, читатель, с имеющимся у меня сырым материалом для дальнейших бесед с вами.

Решил начать с переписки друзей, но как эта переписка попала мне в руки, об этом лишь после поясню. Одно теперь сказать могу: история презанимательная – целый роман. В имеющихся к опубликованию письмах в печати изменена лишь орфография и расставлены знаки препинания. Слог же и изложение оставлены без изменения.

_______

 

Уважаемый Пролаз Потапович!

 

Сходно просьбе твоей, поданной в январе текущего года, мне поручается учинять дознание о том, какими, по вашему мнению, начальственными мероприятиями и распоряжениями, может быть водворен порядок и упрочено спокойствие, во вверенных тебе палестинах. А потому ставя тебя о таковом возложенном на меня поручении в известность, предваряю, что я неукоснительно и без замедления приступил к осуществлению оного. Однако памятую давнишнюю дружбу и бедственное твое нынешнее положение, решил уведомить тебя предварительно, ибо и сам согласуюсь с оным выраженным тобой мнением, что от так называемой «гласности», проку никакого ожидать не следует, и всякое другое мнение считаю не только противоестественным, но и непозволительным, а также с ближайшими предопределениями начальства несообразным. — А потому вполне тебе сочувствую и таковую твою заботливость о сокращении впредь до особого распоряжения всяких аллегорий, метафор и других приемов красноречия одобрить долгом своим почитаю. И даже больше сообщить тебе могу, для укрепления твоей достохвалимой настойчивости, что все можно сказать благороднейшее общество также в один голос вопит: «сократить». — Намедни в клубе статейку, писанную сведущим человеком, читали, так можно сказать вполне единомысленно все присутствующие согласование свое выразили, что не в пример было лучше, в те века, когда самые эти «фельетоны» на заборах писывали, а не в губернской типографии теснению предавали. И даже сокращение непроизводительных расходов ради следовало бы водворить повсеместно прежний порядок, при коем достаточно было бы ограничить все подобающие охранительные заботы, усилением штата городской полиции одним городовым, на обязанности которого и возложить неусыпный надзор за заборами.

Другой писатель, на мой взгляд, советовал меру еще более отменнуюи можно сказать даже оглушительную – книгопечатание и совсем отменить, оставив только необходимое количество литер для воспроизведения начальственных предписаний, но оную меру считать должно неудобоисполнимою, не потому, чтобы со стороны обывателей роптания какого-либо ожидать следовало, а просто из-за конфуза перед братьями славянами, в пользу которых мы с тобою, Пролаз Протасович, не в добрый час усиленным хлопотам предавались. Хотя от этого оба мы и не остались в накладе, грешно сказать, однако на этой самой дудке играть по нынешнему времени не приходиться и лучше язык держать к гортани поближе. Это я и тебе советую. Не с нашим, так сказать, рылом, пробовали было, не только благодарности не получили, а еще с носом остались. Даже г. Трубникову линия не вышла, на что уже человек опытный и в издательском деле знаток, коли собственными руками пять газет и два журнала уморить успел.

Все сие я тебе говорю не почему-либо другому, а потому что искренне тебе сочувствую и желаю всякого успеха. Только вот что: сократить непременно сократят, но нужно за дело браться умеючи, а не так как вы простофили неотесанные. — Во-первых, скопом говорить вам не след, так как собственных мнений и пожеланий, хотя бы даже благих, не только высказывать вам не полагается, но даже иметь их не должно. — Там уже в лавках щелкайте по зубам да по ушам, сколько душе вашей угодно, на то и есть ваша хозяйская расправа, никто слово не скажет, много, много, что мировой по жалобе потерпевшего оштрафует. Но в местах общественных, да еще перед начальством, никаких разговоров разводить вы не должны, там уже руки по швам, а буде даже спросят, то кроме «как угодно» нет вам ответа, если только неотесанность свою сокрыть пожелаете. Все эти дела гораздо успешнее обделываются втихомолку и с глазу на глаз не требуя, но представляя. Во-вторых, от дел добрых отказываться вам ни под каким предлогом не подобает. В этом и Господа нашего закон и начальства прямое указание. Вот тебе и весь мой сказ, окончив который свидетельствую тебе мое нижайшее благорасположение, навеки нерушимое.

Кршипршицюльский.

P.S. Дрова нынче ужасно дороги. Говядина и живность на рынке как будто не очень свежая.

 

С подлинным верно: Dieudonne

 

 № 45. 12 сентября. 1882.

Новгород, 12-го сентября (без автора)

В предыдущем номере нашего издания мы высказывали свои соображения по вопросу о материальном обеспечении народных училищ, как об одном из важнейших условий правильной постановки школьного дела, к которому должны быть привлечены лучшие народные силы. Но, само собой разумеется, что вопрос о жаловании далеко не исчерпывает всех тех условий, которые обеспечивают для народной школы лучший контингент учителей и возможность их дальнейшего умственного и нравственного совершенствования. Конечно, материальные средства играют большую роль, но не меньшее, а иногда даже большее значение имеют другие условия, обеспечивающие человеческое достоинство, гарантирующие личность человека и способствующие развитию лучших человеческих инстинктов. Значение этих условий возрастает по мере улучшения учительского персонала и на них следует обратить особое внимание земским людям, так как улучшение настоящей организации школьного дела в этом отношении, главным образом, зависит от исполнительных земских органов, между тем как стремление повысить оклад содержания народных учителей нередко наталкивается на непреодолимую преграду в виде полного отсутствия денежных средств. Мы уверены, что лучшие из народных учителей, необремененные семьей, охотно примирились бы даже с настоящим окладом содержания, достигнувшем уже в большинстве уездов нормы 300 руб., если бы при этом существовали все прочие условия человеческого существования, обеспечивающие достоинство человеческой личности.

К сожалению, действительность нередко оставляет желать весьма многого в этом отношении. Грустное наследие, завещанное нам старой бюрократической системой в виде бездушного формализма и начальнических замашек, нашло место и в новых земских учреждениях, проникнутых совсем иным духом самоуправления и уважения к человеческой личности. При этом простые человеческие отношения между начальством и подчиненными, отнюдь не исключающие требованийстрогой исполнительности, признаются почему-то совершенно невозможными и подрывающими авторитет власти. Конечно, подобные взгляды с каждым днем теряют почву, но, к сожалению, они еще не редко практикуются в земстве, менее всего удобном для применения подобных взглядов и всего более страдающем от внесения в него чуждых ему по существу бюрократических приемов.

Народные учителя обыкновенно ставятся на одну доску с канцелярскими писцами и по отношению к ним представители и члены управ часто разыгрывают роль сурового начальства, редко удостаивающего даже подать руку. Конечно, это мелочь, не имеющая сама по себе большого значения, но из ряда мелочей слагается вся сумма взаимных отношений между людьми и часто мелочи очень хорошо характеризуют общие принципиальные начала. Благодаря отсутствию вполне гуманных, человеческих отношений со стороны земского начальства к учителям, благодаря массе мелочей, оскорбляющих человеческое достоинство учителей, между ними и земскими деятелями утрачивается та живая связь, которая так необходима для взаимного понимания друг друга, для устранения массы недоразумений и надлежащего освещения тех условий постановки школьного дела, которые особенно нуждаются в совершенствовании.

В интересах дела народного образования необходимо, чтобы народные учителя видели в лице служащих земских людей свою вернейшую защиту надежнейших союзников во всех вопросах, касающихся общего для них дела просвещения народа. В свою очередь и для земских людей народные учителя должны представлять лучший источник для ознакомления с положением народной школы, ее недостатками и нуждами. Но подобная постановка дела всецело зависит от тех отношений, в которые поставят себя земские люди в отношении к учителям, и возможна лишь при том условии, если эти отношения будут проникнуты гуманностью и уважением к человеческой личности, исключающий всякий формализм и начальническую суровость. Повторяем, это отнюдь не исключает необходимости строгой требовательности от учителей выполнения ими своих обязанностей и не только не может подорвать авторитет «начальства», но обязательно должно укрепить его, заменяя чувство недостойного и безотчетного страха чувством уважения и доверия.

Нередко среди земских людей можно слышать весьма странный аргумент в пользу необходимости поддерживать начальнические отношения к учителям, страдающим, будто бы, весьма часто отсутствием хороших навыков, склонных к грубому обращению и не получившим такого воспитания, которое делает человека чувствительным к недостатку вежливости и способным понимать тонкие оттенки в обращении. Подобный аргумент нам представляется вполне не состоятельным. Во-первых, мы вовсе не требуем известной утонченности в обращении, или указываем только на необходимость вполне человеческих отношений, не оскорбляющих человеческую личность, достоинство которой должно быть уважаемо независимо от степени образования или внешнего лоска. Во-вторых, огульное обвинение большинства народных учителей в недостатке развития чувства человеческого достоинства не выдерживает ни малейшей критики и, наконец, не нужно забывать громадное воспитательное значение жизненных условий. Школа никогда не может создать готового человека, воспитание продолжается и оканчивается в жизни, т всей совокупности условий которой зависит нравственный склад человеческой личности. Поэтому если хотите иметь хороших учителей, любящих свое дело и способных оказать нравственное влияние на окружающую их среду, позаботьтесь, чтобы условия, которыми обставлена жизнь учителя народной школы, не оскорбляли на каждом шагу его человеческое достоинство, не подрывали его веры в себя и в свое дело, и способствовали бы развитию человеческой личности во всех его лучших проявлениях, воспитываю и укрепляя те навыки, которые необходимы для наставников народа, и устраняя ту приниженность и забитость, которые лишают народа важнейшего чувства – чувства собственного человеческого достоинства, помимо случайных отличий и туго набитого кармана.

Иные условия способны оттолкнуть от народной школы лучших работников и ее важнейших друзей.

Побольше гуманности и уважения к человеческой личности и поменьше сухого формализма по отношению к людям, находящимся от вас в зависимости, если хотите видеть эти качества в своих подчиненных. Рабы и холопы не могут быть хорошими воспитателями.

 

№ 50. 17октября. 1882

Корреспонденция

Из Крестецкого уезда

Вечером, 7 октября, от неизвестной, пока, причины (вероятно, от неосторожного обращения с огнем) загорелось село Теребуново, Крестецкого уезда и в течение каких-нибудь 4 часов из 40 дворов осталось только 30; у многих крестьян, у псаломщика местной церкви и у священника сгорели не только сами здания, в которых они жили, но и все остальное добро и хлеб, и платье; дети, в чем были в постели, в том и остались, как и их родители. Невозможно словами выразить того подавляющего впечатления, какое производит на зрителя огромное пепелище и толпы полунагих крестьян и крестьянок с грудными детьми на руках, окруженных почти совершенно нагими подростками и детьми 4-10 летнего возраста; невозможно без сердечной боли видеть толпы несчастных, человек по 5 в каждой, с поникшими головами и с глазами, полными слез, бродящих на ближайших станциях ник.жел. дор. с протянутыми руками и с мольбами о подаянии…

Долгом каждого человека – отнестись с участием к положению несчастных погорельцев и выразить свое сострадание посильным пожертвованием; в теперешнем положении теребуновцев и старая, изношенная рубашка дорого стоит.

Б.

 

 

 

 

 

 

Волховский листок (1903- 1917)

№23.  1903 год

Зверское убийство

Зверское убийство совершено в среду, 19-го февраля, около 8 часов вечера, в петербургской слободке, близ колмовской больницы и порохового погреба, в доме колониста Фаддея Габерта. Не разысканный разбойник нанес несколько смертельных ударов в голову 6-летней девочке Анне, которая и умерла без сознания. Другие две ее старшие сетсры, Екатерина и Шарлотта, с разбитыми черепами пока еще живы, но все медицинские средства не приводят их в память. И вероятно неповинные страдалицы умрут вслед за сестрой. Остальные трое малюток, последнему всего семи недель, пощажены злодеем. Весь город взволнован. Судебные власти энергично приступили к раскрытию преступления.

№48.  1903 год

Ответственность врачей перед будущим поколением

В последнее время столичная и провинциальная печать вновь занялась обсуждением имеющего для общества огромную важность вопроса – должны ли врачи, пользующие своих пациентов от заразительных болезней налагать на них своё «veto» в том случае, если бы их больные пожелали вступить в брак – это, вообще, и, в частности, должны ли врачи, не скрывая от своих пациентов могущей угрожать их организму опасности, заранее предупреждать больных о развивающейся у них заразной болезни

Теперь чаще и чаще обвиняют врачей в их самоуправстве над больными, так что невольно приходится считаться с тем фактом, что общество сильно заинтересовано взаимоотношением врачей и публики и выяснением назревавших недоразумений между теми и другими.

Вспомнить только, сколько было перьев сломано и чернил пролито по поводу дела московского доктора Модлинского, по поводу «записок врача» Вересаева, недавно так нашумевшего дело петербургского доктора-психиатра Розенбаха, вспомнить сколько о врачах pro и contra сказано, чтобы внимательно остановиться и глубже вникнуть в животрепещущий вопрос об обязанности врачей к своим пациентам.

Не так давно на страницах «Спб. Вед.» кн. Ухтомского была помещена статья г. Икса «Владыки будущего» (см. №62 назван. газеты), как раз затрагивающая вышеупомянутый вопрос и притом наиболее важную его сторону, должны ли врачи во имя правды, во имя здорового будущего поколения, предупреждать и даже запрещать вступать в брак лицам туберкулезным, сифилитикам, параноикам, и, вообще, всем страдающим заразными или болезнями душевными, лицам, от которых здорового потомства ожидать трудно.

Вопрос этот кроме того важен ещё и в том отношении, что, при осуществлении его в благоприятном смысле, может открыться огромное поле для разных нежелательных злоупотреблений.

Ждать, чтобы публика и врачи так быстро и до такой степени переводятся, что в своих поступках будут руководствоваться исключительно честным, нравственным чувством, по меньшей мере, наивно, а, если это так, – злоупотребления не переведутся, и потому давать в руки врачей такое обоюдоострое орудие как то жутко.

Вот почему вопрос этот и имеет такую сугубую для общества важность и решающее значение.

Поэтому, оставляя вопрос о праве врачей налагать свое «veto» в случаях мною вышеупомянутых открытыми, не могу не высказать личного моего мнения о некоторых его особенностях, а именно: должны ли врачи говорить своим пациентам о степени опасности их положения, если, действительно, организму больных угрожает опасность.

В самом деле, больному, например, туберкулезом крайне важно знать, в какой степени он болеет, ибо от одного этого знания часто зависит вопрос о смерти или жизни.

Из личных своих многолетних наблюдений я мог бы привести много примеров, когда смерть больных чахоткой произошла лишь потому, что не были во время приняты меры, благодаря черствому, равнодушному отношению врачей к своим больным, но это завело бы меня слишком далеко в область частного характера, чего я не имею теперь в виду. Я хочу лишь сказать, что каждый врач, с душою еще не поросшей мохом и с сердцем еще не переставшим биться любовью, обязан, во имя гуманности к человеку, говорить своим пациентам о их разных и угрожающих жизни болезнях, чтобы каждый больной мог своевременно принять меры для своего спасения, а, следовательно, и спасения своего потомства.

Само собою разумеется, если врач не решается сказать о грозящей больному опасности лично ему, он должен сказать об этом семье больного; если нет семьи – знакомым больного…

Теперь у нас сплошь да рядом врачи посылают больных в санатории чуть ли не в последней стадии развития чахотки – а это не что иное, как паллиативные меры в борьбе с туберкулезом. Было бы желательно совершенно противоположное, а это возможно лишь в том случае, когда врачи своевременно будут предупреждать о предрасположении нашего организма к заболеванию или другой заразительной болезнью, в данном случае, о чем я говорю, туберкулезом.

Старец

 

Новгородская неделя (1906)

№  1. 12 февраля.

Наша родина переживает бурный период освободительного движения. Ни сделанные Правительством уступки, ни возвещенные великим актом 17 октября реформы, – движения не успокоили. Русская жизнь, как бурный весенний поток, пробила себе новое русло,  никакие силы не могут заставить ее вернуться в свое первоначальное ложе. <…>

Первые реформы Государственной Думы, вероятно, коснутся самых насущных, самых животрепещущих вопросов, как напр. аграрного. Провести же в жизнь аграрную реформу без живого участия местного сообщества совершенно невозможно, и заранее можно сказать, что дело будет безусловно погублено, если только попытаются проводить ее канцелярско-бюрократическим путем. По изложенным соображениям мы ставим вопрос о реформе местного самоуправления в первую голову и по значению приравниваем его к вопросу аграрному. Такое отношение к вопросу о значении для нашей родины расширения самоуправления собственно и побудило нас приступить к изданию «Новгородской недели». Мы поставили себе целью служить по мере сил делу общественного самоуправления и, вообще, общественной самодеятельности. «Новгородская неделя» не есть орган какой-либо политической партии или союза, и потому никакой определенной политической программы мы и не выставляем. При слабом[1] развитии у нас провинциальной прессы вообще, узкая партийность, по нашему мнению, была бы допустима, и, даже необходима, если бы наша газета начала издаваться исключительно с целью предвыборной агитации в интересах той или другой партии. При таких условиях партийность была бы вполне естественна, но, как  объяснено выше, толчком к выходу нашего органа послужила не предвыборная агитация….Узкая партийность, при нашей малоразвитой общественной жизни, только повредила бы делу и могла бы внести раздор в наше и без того разрозненное общество.

         Не выставляя на первый план предвыборную агитацию, мы, однако, примем в ней самое деятельное участие. Нашею целью будет содействовать объединению умеренно прогрессивных  элементов нашего общества на почве общих начал Манифеста 17 октября, но не почве какой-либо детальной программы. Такой задаче мы придаем очень большое значение особенности в виду наблюдаемого теперь довольно энергичного объединения элементов крайнего правого направления.

         С надеждою на деятельную поддержку лиц, сочувствующих поставленным нами целям, мы и вступаем в первый год нашего издания.

_________________

         В помещенной выше передовой статье мы старались охарактеризовать общее направление «Новгородской недели». Газета наша является органом преимущественно местным и посвящена она будет интересам местной общественной жизни Новгородской губернии, городской и уездной. Мы будем стремиться давать, по возможности, более полные сведения о жизни всей губернии и с этой целью постараемся завести постоянных корреспондентов в наших уездных городах и уездах. Понятно, чем больше мы будем иметь в руках фактического материала, тем легче нам выполнять поставленные себе задачи, и потому мы просим всех лиц, сочувствующих начатому нами делу, - сообщать нам все достоверные сведения о выдающихся событиях местной жизни., совершенно не стесняясь    при этом формою изложения. Нам важен только материал; более или менее литературную форму мы ему придадим сами».

 

№  30.  3 сентября.

Духи шалят … (Из судебной хроники)

В марте 1905 г. купец А.И. Доррер поручил служащему Ивану Масленкову упаковать и отправить в СПБ револьверы и два ружья. Масленков, сдав посылку на станцию жел. дороги передал  Дорреру дубликат накладной за № 607, в котором вес посылки обозначен в 2 пуда и 10 фунтов.

Через несколько дней торговый дом «Блумберг и Ромпе», которому было послано оружие, уведомил Доррера, что хотя вес ящика сходен с показанным в накладной, но в том ящике не оказалось ружей.

Из акта агента СПБ. полиции   видно, что ящик с веревкою весит  35 с половиною фунта, стружки 5 фун., 20 револьверов-бульдог - № 380 – 10 ф., 20-ть таких же револьверов № 320-29 ф. с половиною и один револьвер Смит и Вессон 1 фунт, а все вместе 2 пуда 10 фунтов.

Затем выяснилось, что ни Доррер, занятый с покупателями, ни мальчик при его магазине Матвеев, посылавшийся Масленковым на верх магазина за стружками, не видели, уложил ли Масленков ружья в ящик с револьверами, или спрятал их в магазине, - что, по показанию свидетеля Бека, в задней части магазина Доррера, где происходила упаковка, за шкапами, - темно, и, наконец-то удостоверению извощика Ситякова, он с Масленковым отвез ящик прямо из магазина на станцию.

Городской судья 2 уч. Осудил привлеченного полициею Масленкова за присвоение ружей к заключению в тюрьме на 3 месяца и ко взысканию в пользу Доррера 110 руб. – стоимости ружей.  – Съезд же пришел к заключению, что в присутствии Доррера ружья не могли быть похищены в магазине и оправдал Масленкова. – На днях губернское присутствие оставило без последствий кассационную жалобу Доррера на этот приговор.

Выходит: ружей нет и виновных нет «духи» подшутили над Доррером и над Масленковым; вздумалось им поразвлечься охотою в окрестностях Новгорода в весенний сезон прошлого года, ну похитили ружья, наделали хлопот добрым людям и начальству. Подшутили они зло и над здравою «логикой вещей»: ведь все же в ящике весом в 2 п. 10 ф. доставленном Масленнковым на станцию «Новгород» уже не было ружей, иначе он потянул бы на 2 п. 20 ф.

Бесплотные, перестаньте так «шутить» хотя в области правосудия! Ведь и без того на Руси царит неправда; все смутилось; просвета ни откуда. А без правды жить нельзя: мучительно, нечем дышать…

Не-спирит.   

 

№ 34. 1 октября.  

Тесово (Новгородского уезда)

(Корреспонденция Новгородск. Недели)

На днях здесь проходили в волостном управлении торги, производившиеся известным деятелем Союза Русского народа г. М. Не смотря на надпись: «курить воспрещается», г.М. вынул папироску и закурил. Крестьяне, присутствовавшие при этом, запротестовали, заявив, что в присутственном месте, где находится портрет Государя Императора, они курить не позволят. И в ответ на площадную брань  не прекратившего курение г.М., один из крестьян подошел к нему и выдернул папироску из его рта. Неужели это правда? Как-то, право, не верится, что г.М. мог отнестись небрежно к патриотическим заявлениям мужиков

Проезжий.

№ 37. 22 октября.

Нападение на редактора «Новг. недели»

В понедельник, в 11 ч. вечера ко мне на квартиру явился управляющий Новгородским удельным имением г. Мещеринов и потребовал от меня, чтобы я назвал фамилию автора корреспонденции из Тесова, помещенной в № 34 Н. недели и подписанной псевдонимом «проезжий». Отказавшись ответить на вопрос г. Мещеринова, я предложил ему повети дело официальным путем. Повторенное несколько раз в дерзкой и вызывающей форме требование вынудило меня предложить г. Мещеринову выйти вон из моей квартиры. Вставши с кресла, г. Мещеринов, совершенно для меня неожиданно, ударил меня по лицу, нанес несколько ударов в грудь и, наконец, так сильно меня ударил и толкнул, что я упал навзничь.

Считаю необходимым выяснить, что № 34 новгородской недели вышел 1 октября и что в составлении и редактировании его я участия не принимал, так как весь сентябрь провел в Петербурге по случаю болезни и смерти дочери и сына. Об авторе задевшей г. Мещеринова корреспонденции я мог только догадываться, доподлинно же узнал лишь вечером 17 окт. от А.П. Шумейко, который один редактировал номера газеты от 31 по 34 включительно. Таким образом, я фактически не мог бы добросовестно ответить на вопрос г. Мещеринова даже и в том случае, если бы у меня явилось такое непохвальное желание.

 Е. Лебедев

Открытое письмо г. Мещеринову

16 октября Вы ворвались в квартиру ни в чем не повинного человека и дико расправились с ним за то, что он не пожелал открыть имя автора корреспонденции из Тесова. Мне очень грустно, что из-за меня незаслуженно пострадал всеми уважаемый человек  и общественный деятель Евгений Иванович Лебедев. Автор корреспонденции – я. Если Вам угодно будет на суде выяснить источник, из которого я почерпнул сведения о происходившем во время торгов в Тесове, я к Вашим услугам. Если же, как можно ожидать по Вашему недавнему поведению, Вы пожелаете лично или через третьих лиц произвести кулачную расправу и надо мной, имейте в виду, что я никакого оружия при себе не имею. Ваша неразборчивость в средствах против лиц, Вам неугодных, и Ваши неоднократные заявления, ставшие теперь общим достоянием, что в своем распоряжении Вы имеете все средства к устройству нового погрома в г. Новгороде, дают мне повод заключить о бесполезности какого-либо   оружия против возможного с Вашей стороны насилия. Мой ответ Вам – презрение. Моя защита – перо и закон.

А. Булатов

ОТКРЫТОЕ ПИСЬМО

Глубокоуважаемый Евгений Иванович!

Возмущенные дикой расправой, совершенной над Вами коллежским советником Мещериновым, мы, постоянные сотрудники Новгородской недели, выражаем Вам искреннее сочувствие, обещая и впредь вместе с Вами обличать героев мрака и кулачного права на страницах издаваемого Вами органа.

А Булатов                                              А. Соловьев

А. Левит                                              В. Сидоров

М. Рабинович                                      А. Шумейко

М. Рубакин

№ 40. 12 ноября.  

От редактора.

Приношу глубокую и искреннюю благодарность всем лицам, высказавшим мне, как письменно, так и устно, свое сочувствие по поводу прискорбного инцидента с г. Мещериновым. Некоторые письма, носящие более личный характер, я не считал удобным напечатать.

Считаю себя при этом обязанным довести до сведения читателей, что в ряду подписей под письмом новгородских ремесленников (№ 39 Недели) значатся фамилии 19 лиц, которые письменно меня уведомили, что они к числу ремесленников не принадлежат, сами письма не подписывали и не давали никому уполномочия подписаться за них. Кто виноват в появлении их фамилий под письмом, мне неизвестно, и я могу только заявить, что никто из лиц, принадлежащих к редакции, в этом неповинен.

Е. Лебедев

 

Ильмень (1906-1907)

№ 2. 1906. 31 декабря

 

Новогодние приветствия

Кому новгородской полиции: Молодец против овец, а против молодца так и сам овца

Акцизному ведомству: И невинность соблюсти, и капитал приобрести

Путейскому ведомству: Трутни горазды на плутни

Советникам губернского правления: Любит дед чужой обед

Чиновникам губернского правления: Работать мальчики, а есть так мужички

Сыскному управлению: Коси коса, пока роса; роса долой и ты домой

Обществу спасения на водах: Бездонную кадку водой не наполнишь

Городскому страховому обществу: Плут, кто берет, а глуп, кто дает

Ревизионной комиссии страхового общества: Рано пташечка запела, как бы кошечка не съела

Монастырям: Иной и по две обедни слушает да по две души кушает

Бюрократам: Отойдите, поглядите, хорошо ли вы сидите

Купечеству: Моя хата с краю – ничего не знаю.

Дворянству: Что с возу упало, – то пропало

Крестьянам: Придет солнышко и к нашим окошечкам

Новгородской гимназии: За дело – не мы, за работу – не мы, а попеть, поплясать – против нас не сыскать

Реальному училищу: Куда конь с копытом, туда и рак с клешней

Женской гимназии: Языком болтай, а рукам воли не давай

Кадетам: Куда, куда вы удалились…

Союзу 17 октября: Спела бы и рыбка песенку, когда б голос был

Союзу Русского Народа: Что лживо – то гнило

Благородному собранию: Не бойся врага умного, бойся друга глупого

Дирекции клуба соединенного общества: Всяк кулик в своем болоте велик

Патронессам благотворительницам: И на милость разум нужен

Любительницам драматического искусства: Игра не доведет до добра

Новгородской неделе:  Пера, пела пташечка и замолкла

Сотрудникам «Нов. недели»: М.А. Рубакину: Бог не выдаст, свинья не съест;

А.П. Шумейко: Не узнавши броду, не суйся в воду;

А.А. Булатову: Не тоскуй, не горюй, из очей слез не лей;

М.Ф. Рабиновичу: Власть имущих берегись, ну а «Нилу» полюбись

А. А. Соловьеву: Первый блин, да комом;

Е.И. Лебедеву: И крылья есть, да некуда лететь.

Губернскому земскому собранию: Вот тебе, бабушка, и юрьев день!

Волховскому листку: Собака лает, ветер носит

Старцу Нилу: Стелет да мелет, врет да плетет

Н.И. Богдановскому: Кто волком родился, тому лисой не бывать

Сотруднику «Волх. листка», П.И. С.: И умен и пригож, да на правду не гож

А.С. Лебедеву: Всякий родится, да не всякий в люди годится

С.И. Петрову: Охота смертная, да участь горькая

Н.Е. Грешищеву: Ласковый теля двух маток сосет

В.И. Сидорову: Шило в мешке не утаишь

П.Н. Спасскому: За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь.

Бывалый и К°

 

№ 4. 14 января. 1907.

«Политика» (Эскиз)

         На днях ко мне зашел старый приятель – чиновник. Разговорились; вопреки моим ожиданиям, я не услыхал от него ни одного слова из той области, которой он посвятил всю свою жизнь; это удивило меня настолько, что я задал ему несколько вопросов о рождественских наградах  и т.п. Каково же было мое недоумение, когда, в ответ, приятель махнул только рукою и поведал тот разлад, которым полна его душа.

         – Представь себе, начал он, всю жизнь, как говорится, верой и правдой служил Царю и родине. По совести скажу, что не был «двадцатником», и те гроши, которые получаю и до сих пор, брал не даром; дело свое делала добросовестно, правда, дело маленькое, но считал его полезным и старался сделать лучше. Никогда при этом меня никто не спрашивал о моих политических убеждениях.  Да откровенно говоря, не знаю сам – были ли они у меня? Повторяю – работал и больше ничего, - нет впрочем, по вечерам играл в карты. Но вот пришла эта несчастная японская война; поднялось освободительное движение, народ захотел сбросить с себя ярмо чиновнической опеки. Я и тут мало думал, считая себя не из тех чиновников, которые опекают. Суди сам, разве мог я считать себя виновником концессий на Ялу, позора в Манчджурии и Цусиме, разгрома нашей армии и флота такой маленькой неведомой страной – Японией? Однако, маленькое, совершенно ничтожное на первый взгляд событие нарушило мое равновесие. Тринадцать лет хожу я на службу и в клуб мимо памятника тысячелетия России, и никто никогда меня не толкнул и не обидел. А минувшим летом, вскоре после роспуска Государственной Думы, около этого самого памятника мне встретился молодой крестьянский парень с открытым лицом, высокого роста, крепкого сложения, должно быть из наших позеров, словом самый обыкновенный, даже по-моему не из «сознательных», сельский житель. Поравнявшись со мною и взглянув на мою форменную фуражку, он поднял кулак и крикнул: «Погоди,   ужо мы вас, кокардников!» И больше ничего… Но, если бы ты видел его лицо, - сколько ненависти и отвращения было написано на нем, на этом русском добром лице! Пришел я со службы домой; пообедал, лег, по обыкновению, отдохнуть, но заснуть не мог; что-то непонятное сосало меня, какое-то оскорбление и затаенная досада чувствовалась после этой встречи. Рассказал жене, а она говорит: «Смотри, как бы по нынешним времена не вздули. Ты бы уж фуражку-то не носил, купил бы шляпу». Делать нечего: чтобы успокоить жену – купил шляпу. Никогда не носил я этого убора; первое время неловко было: будто на меня все смотрят и знают причину, почему я хожу не в фуражке, а в шляпе. Кое-как успокоился и по-старому стал работать. Вдруг, за одним из докладов, так это между делом, наш генерал спрашивает: «Скажите, пожалуйста, каких вы политических убеждений?» Я до такой степени растерялся, что покраснел как школьник и не нашелся ничего ответить. Генерал же покосился на меня и не сказал ни слова.. Я еще больше смутился, скомкал весь доклад и насилу дождался, когда генерал отпустит меня. Другой раз ему пришло в голову спросить, какую газету я читаю? А в те времена я никакой не читал, разве бывало в клубе, пока партнеров дожидаешься, так приложение к «Новому времени» просмотришь, а то «Будильник», ну, разумеется, кое-когда «Губернские ведомости» проглядывал, так это какая газета.

            Опять смутился и ничего генералу не ответил. Пришел домой и посоветовался с женою. Решили газету выписать: причем жена советовала подписаться на «Русь»: уж очень, по ее словам, в ней жалостно описывали московскую революцию. Глядь, а «Русь» то и закрыли тем временем. Дальше жена никаких газет не знала. Горю помог сослуживец, рекомендовавший выписать «Речь». Ну, я и выписал.  Стали с женою за чаем вслух читать. Вдруг в одном из №№ «Речи» нашего министра по косточкам разобрали, да так здорово, а главное справедливо. Я решил почему-то, что статья эта моя генералу понравится, так как он изредка не оправдывал действия министра и тоже критиковал. Сложил газету и – в карман.  Прихожу с докладом, окончили. Даю генералу газету и говорю: «вот, прочтите». Генерал прочел; по усам пробежала довольная улыбка. Ну, думаю себе, в самый раз попал. Вдруг, генерал строго так спрашивает: «А откуда у вас эта газета?» - Да, я, вашество, ее выписываю. – Как, а циркуляр! Разве вам не давали его подписывать?

         Тут я припомнил, что секретарь давал мне подписывать какую-то бумагу. Генерал между тем раскричался. «Разрушение основ; неуважение властей; крамола» и все такое прочее, а в конце всего «кадетом» назвал.  Так он меня расстроил. Пошел к секретарю, взял этот самый циркуляр и раза два прочел его.

– Ну, и что же?

– А, думаю, лучше бы его не читать. Видишь ли, смысл этой бумаги тот, что я должен служить своему начальству, понимаешь – не делу, а начальству, не только физически, так сказать, но и духовно. Иначе, я должен уйти! Это после двадцатипятилетней службы-то. Как тебе нравится? Конечно, уйти я не уйду, но и бумага эта во мне подняла много такого, что раньше копошилось где-то там внизу, далеко внутри. Стал я думать: могу ли я выполнять этот циркуляр, или нет? И  решил, что нет. За всю мою службу непосредственных моих начальников сменилось без числа, министров тоже много. А особенно в последнее время. И при этом ни один из них ничем не походит на другого. Следовательно, с переменой министров, будут меняться циркуляры, должен буду меняться и я. Возможно ли? Ведь и перчатки с одного министра на другого не годятся. Ну, а раз начал я раздумывать, пошли и мысли разные. Припомнился мне и парень, про которого я тебе рассказывал. Как опячть стоит предо мною, такой дерзкий и смелый… Жуть взяла – тот грозит, и циркуляр грозит… Кто их них прав?

         Долго длилось наше молчание

         - Знаешь, прервал он, тяжело: фуражку с кокардой снял и … циркуляр подписал… Это все элементы физические, так сказать, а душа-то, душа? Ведь ее никакими циркулярами не изменишь. Беспокоится она и ищет правды… Затосковал. Бросил играть в карты и ударился в политику. Записался в библиотеку: начал брошюры покупать; перестал в клуб ходить… Кружковые собрания посещаю. Совсем ошалел. В трудовики записался, с народными социалистами заодно… И так мне приятно живется теперь, - помолодел. Вот и сегодня, я зашел к тебе, чтобы на такое собраньице затащить. Будет «трудовик» приезжий реферат читать, и большое сражение между с.д. и с.р. ожидается. Пойдем, пора. – Приятель посмотрел на часы и вскочил с несвойственной летам живостью.

         Поплелся за ним и я. – Вот она, политика-то, что делает, думалось мне.

Волна

 

ПИСЬМА ДЕПУТАТА II ГОСУДАРСТВЕННОЙ ДУМЫ

П.Г. Измайлова в газету «Ильмень»

 

№13 воскресенье 18 марта 1907 года.

«Письмо в «Ильмень» Члена Государственной Думы П.Г. Измайлова»

«В одном из номеров вашей газеты была помещена статья, где высказывается та мысль, что нам, депутатам, необходимо иметь связь с населением, которое послало нас в Думу. В этой же статье делается упрек депутатам от Новгородской губернии в первую Думу. Естественно, этот упрек должен перейти и на депутатов нынешней Думы, если они тоже как и первые не завяжут сношения с народом, т.е. если они не забудут оповещать народ о том, что делается в Думе, если они не будут приезжать в деревни и давать отчет о своих делах в Государственной Думе. Не знаю, как депутаты прошлой Думы, но я лично, как уполномоченный в нынешнюю Думу, считаю себя весьма обязанным перед населением Новгородской земли и сознаю всю важность сношения во время моего пребывания в Думе с крестьянами, которые меня избрали.

<…>

            Вот и вышло, уехали депутаты, да и пропали ровно в «Камский мох». Нынешние депутаты все это приняли в соображение. Но тут другая беда. Наше-то соображение правительство тоже приняло в соображение и издало везде указы, чтобы депутаты не приезжали в деревни, а буде они приедут, так их арестовать. Грех да и только! Вот это одна помеха,  – есть еще другая. Мы, депутаты, хотели издавать свою газету и рассылать мужикам, так нам сказали, то этого нам не позволят сделать. Пристращали, что газету закроют. Вот тут и знакомь мужиков продела мужицкие в Думе. Положим, русский человек  кт страху то привык и пусть себе стращают, а поехать бы в деревню все-таки бы можно, но тут еще третья помеха. В думе то нас чистокровных мужиков, да рабочих мало. Особенно немного таких, которые говорить могут, на слово дворянское своим мужицким словом ответить. И вот, если мы поуедем из Думы-то, а без нас за вас вдруг что либо и решат. Скажут, никто не возражал, значит, все согласны, приняли и утвердили. Вот поэтому-то и опасно уезжать в деревню, особенно нам, мужикам. Правда, в Думе не каждый день заседание, да когда оно бывает, то не весь день, с утра до вечера, и со стороны пожалуй можно посоветовать: «ну, де-скать, приезжать в уезды, пожалуй, что опасно, тогда хоть письма бы писали».

 

(но и письма писать не всегда есть возможность, так как приходится много читать, заниматься, общаться, чтобы разобраться в хитросплетениях законов, например обсуждается закон о налоге, и чтобы вопрос этот по справедливости для народа решить надо много знать)

<…>

            Я это все говорю к тому, чтобы население меня не обвиняло в том, будто бы оно выбрало меня, а я уехал и как в камский мох. Я знаю, что без народа мы бессильны, но так как мало возможности самому мне разъезжать и писать, то я бы был рад, если бы заходили ко мне Новгородцы, а они бы мои слова передавали другим. Мой адрес С.П-Б. Таврическая 21 кв. 19.

Член Государ. Думы от крестьян

Измайлов.

  8 марта»

 

№ 15  1 апреля 1907, воскресенье

 Письмо в «Ильмень» члена Государственной Думы П.Г. Измайлова

             В одном из заседаний Государственной Думы я был избран членом в продовольственную комиссию. Эта комиссия в настоящее время весьма необходима, так как у нас в России с 1902 неурожайного года десятки миллионов людей голодают, умирают от недоедания, от разных болезней, или вконец разоряются и нищенствуют. Правительство на помощь населению израсходовало до 100 миллионов рублей, но оказалось, что народ получал из этой помощи так мало, что только приходилось умирать днем позже, вот и вся правительственная заслуга. Дума это узнала, да нельзя было об этом и не узнать, так как все хорошие газеты писали о неправильном расходовании казенных денег, отпущенных на голодные губернии. Правительство кое как уладило это   дело, а потом заявило, что все обстоит благополучно. Для того, чтобы узнать на самом деле как велика нужда народная в хлебе и в других средствах для жизни и потом для того, что-бы узнать как правительство кормило голодных мужиков, вот для этого-то и учреждена продовольственная комиссия. Эта комиссия продовольственная уже собиралась на заседание три раза. В первом же заседании мы пришли в затруднение: каким бы образом нам узнать правильно где какая нужда и как она велика. Тут нам представился присланный из министерства внутренних дел чиновник. Он согласился дать, по его словам, самые верные сведения о нужде. Мы, конечно, согласились. Первый вопрос обсуждался: все ли поля у мужиков будут засеяны нынче весной? Чиновник дал объяснение, что в девять особенно голодных губерний хлеб для обсеменения представлен, а если который и не представлен, то к сроку будет все таки доставлен на места. По чиновничьи вышло: все обстоит благополучно, мужики сыты. Но когда мы подсчитали весь хлеб, который правительство закупило для крестьян, то оказалось, что правительство определило мужикам хлеба намного миллионов меньше, чем мужики требовали. Ясно для нас стало, что объяснения чиновника не раскроют нам истины. В этом же заседании мы решили телеграммами спросить у всех земских управ голодных губерний, хватает ли хлеба у мужиков, сколько правительство доставило и т.д. К другому заседанию уж нам пришла целая груда телеграмм. И все эти телеграммы кричат об одном: «дайте нам хлеба, спасите нас!» Из другого места пишут: «пришлите нам докторов, мы болеем от голоду и умираем». Из воронежской губернии мужички пишут» «сеять нечем, самим и скотине есть нечего, дороги портятся, если не поможете, придется умирать». Эти телеграммы выслушал и чиновник и когда мы его спросили: «вот, мол, какое положение мужиков и какие же меры вами приняты», он только и ответил: «у нас, говорит, этих сведений не было». Это нас окончательно убедило, что через чиновников нам народной нужды не узнать, и мы решили снова обратиться во все места, но не телеграммами, а особыми бумагами. На другой день мы узнали из газет, что старший министр распорядился по всем губернаторам, чтобы никто в Думу нашей комиссии писать на наши бумаги не изволил, так как, говорит,  это не законно. Но мы на это не разсердились. Что же делать, думаем, пока старый «прижим» – терпи. В Петербург к этому времени приехал князь Львов. Этот князь – старшой из того общества, которое помогает голодным губерниям. Так как он все голодные губернии объехал и хорошо знает где в каком положении дело, то мы взяли да и пригласили его в комиссию свою, чтобы он дал нам показания. Он с удовольствием согласился и действительно – многое нам объяснил. И что же вы думаете, - на другой день после этого, чиновник, что сидит в нашей комиссии, вдруг заявил: министр, говорит запретил нам быть здесь, так как тут посторонние люди, и впредь никаких объяснений мы давать не будем при этих условиях. Таким образом и в третье заседание мы ничего не узнали и не сделали, да и впредь не знаем, что будет. Не мы, народные избранники, останавливаем министров, а они нас.

 Депутат-крестьянин Измайлов.

№ 17 воскресенье 15 апреля 1907 года

 

3-е письмо в «Ильмень» члена Государственной Думы П.Г. Измайлова

             Вот уже второй месяц пошел, как собралась Государственная Дума. Много речей было сказано  за этот долгий месяц с Думской трибуны, много вопросов затронуто. Затронуты вопросы первостепенной важности, как вопрос земельный, бюджетный, вопрос о местном самоуправлении, о помощи голодающим, об отмене военно-полевых судов и много других. 

            Но пока эти вопросы только еще затронуты, обо всех этих вопросах идут пока только разговоры и законодательные предположения, а когда будут они решены, и каково будет их разрешение – сказать трудно. Одно можно сказать, путь для правильного разрешения слишком тернист и усеян многими препятствиями. И не мы, депутаты, виноваты в том, что до сих пор не успели ничего сделать: виноваты те, кто на каждом шагу желает затормозить дело народного освобождения и подбрасывает нам палки в колеса. Виновато во всем этом правительство, которое вовсе не хочет слушать народных представителей, которое стремится подчинить Думу своей воле, чтобы распоряжаться во всем по  старому – самовластно.

            Всем известно, что не смотря на протест Думы против произвола и беззакония властей, правительство оставляет в полной силе все эти насилия; оно не пожелало даже отменить военно-полевые суды, чрезвычайные и др. охраны.

            При таких условиях, когда в России властвуют полицейские, стражники и казаки, чрезвычайно трудно выполнить те задачи, которые возложил на нас угнетенный Русский народ. А между прочим на очереди стоит самый важный, самый животрепещущий, самый насущный вопрос – земельный. От того или иного разрешения этого коренного вопроса зависит судьба многомиллионного русского крестьянства – это значит судьба всей России, потому что крестьянское хозяйство у нас является фундаментом всего государства.

            Мне не приходится говорить о том, что этот вопрос назрел, что  он требует скорейшего разрешения, - об этом сказало свое слово само крестьянство, об этом говорит непрерывающееся крестьянское движение, об этом говорят сожженные усадьбы и разгромленные имения, об этом, наконец, говорит поголовное, сплошное обнищание и голод русского крестьянства. Этот неотложный вопрос требует такого разрешения, которое вывело бы наше крестьянство из бездны нищеты, такого разрешения, которое бы открыло путь для широкого и могучего расцвета нашего народного хозяйства. Все партии в Государственной Думе, даже и само правительство, признают, что крестьяне обеднели, что поголовная нищета, сплошной разор покрыли русское крестьянство. Но, признавая однако тяжелое положение крестьян, не все партии сходятся в  способах удовлетворения крестьянской нужды. Напротив, в этом вопросе все партии высказываются по разному, все партии подходят к больному обедневшему крестьянству с весьма различными и даже противоположными лекарствами – это выяснилось с первых же разговоров.

Как только затронули этот горячий наболевший вопрос, так сразу все партии потянули в различные стороны. Правые партии, партии помещиков –землевладельцев, заговорили, что крестьяне не нуждаются в земле, что земли у них достаточно, что  они только не умеют управляться с нею. Он утверждают, что крестьяне не имеют права, не должны касаться помещичьей земли.

Другие партии, стоящие немного левее правых, партия народной свободы (К.-Д.), польская партия, мусульманская, идут немного дальше. Они признают, что земли у крестьян недостаточно, что крестьянам необходимо прирезать земли, для чего придется отбирать и помещичьи земли, но они полагают: во-первых, не все помещичьи земли отбирать, и во-вторых, за отобранные земли установить плату по 80 руб. за десятину (в среднем) и называют такую оценку справделивой.

Партия социалистов-демократов наоборот полагает, что крестьяне не только уплатили за землю полностью, но даже переплатили в два и три раза. Кроме того, и это самое главное, они утверждают, что для обедневшего крестьянства новые платежи за землю будут новой петлей на шею и эта петля окончательно задушит крестьян; эта налоговая петля – до сих пор задерживала рост производительности и благосостояния деревни, а если ее еще  дальше оставить, да еще усилить, то благосостояние крестьян еще больше ухудшится и Россия станет на путь вымирания. Хотя министр финансов и утверждал в своей речи, что у крестьян еще не выбита последняя копейка и что эту последнюю копейку с Божьей помощью можно еще выколотить, но мы, левые депутаты, решительно утверждали, что выколачивать с крестьян уже нечего, что все крестьянство уже разорено в конец.      Поэтому с.-д. и настаивали на том, чтобы все земли: казенные, монастырские, удельные и помещичьи были отобраны и переданы крестьянам бесплатно. Эта мера, самая справедливая, потому что она необходима для развития всей России; без такой меры не выйти русскому крестьянству из настоящего положения.

В вопросе о бесплатном отчуждении земли с.-д. сходятся с с.-р., но обе эти партии расходятся в вопросе пользования землей. С,-Р. и трудовики полагают, что пользоваться должно землей уравнительно по всей России, для чего придется отобрать землю и у мелких собственников-крестьян. Я полагаю, что такая мера во-первых, вызовет большие осложнения в самом крестьянстве потому, что слишком велика Россия, слишком разнообразны земледельческие условия. Что хорошо и удобно, например, для Саратовских крестьян, то совсем может быть неудобно для Польских, Архангельских, Кавказских крестьян. Представители окраин прямо заявляют, что такая мера вызовет кровопролитие, против этой меры восстанут все окраины. Поэтому, я полагаю, что лучше будет для самого крестьянства, если мы предоставим  самим крестьянам устраиваться с землей так, как они найдут по местным условиям для себя лучше. И в своей речи в думе я высказывал ту же мысль, что земли должны поступить в распоряжение местных органов самоуправления, созванных на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования и что сами крестьяне лучше сумеют каждые в своей области уладить земельные порядки. Наше дело добыть озеро, а как и чем ловить рыбу, об этом лучше знать самим рыбакам. Конечно, всякому свойственно ошибаться и в данном случае пусть крестьяне теперь же начнут дома обсуждать все дела и нам писать свои решения.

Депутат-крестьянин Измайлов

1907.г. 10 апр.

 

№ 22 воскресенье 27 мая 1907 года

 4-е письмо в «Ильмень» Члена Государственной Думы П.Г. Измайлова

В 39 заседании Государственной Думы закончились общие прения по земельному (аграрному вопросу). Многие с нетерпением ждали этого, полагая, что пора перейти к составлению закона, пора поспешить с действительным улучшением земельного дела среди мужиков, де-скать, к чему много речей – ими мужиков не накормишь. Правда, что речами мало кого можно накормить. Но считаю нужным тут сказать, что речи по аграрному вопросу нисколько не мешали составлению земельного закона, так как комиссия аграрная образована уже давно, давно уже она принялась и за дело, т.е. приступила к выработке закона. В настоящем письме я и хочу коснуться главным образом работ этой комиссии. Еще до образования аграрной комиссии из речей разных партий выяснилось, что большинство членов Государственной Думы считают невозможным удовлетворить крестьянскую нужду в земле без принудительного отчуждения частновладельческих земель. Противниками этого положения являются только крупные землевладельцы, помещики и вообще правые партии. Этот вопрос и был первым поставлен на обсуждении комиссии. Из обмена мнений выяснилось, что во многих областях России очень мало казенных земель, и как раз мало там, где больше всего крестьяне нуждаются в земле, и что поэтому в таких областях оправить крестьянское хозяйство можно только через отрезку земель от дворян и крупных землевладельцев.  И когда поставлен был на голосование вопрос: «признать ли необходимым принудительное отчуждение земель частновладельческих», то большинство членов комиссии подняли руки за то, что-бы отчуждение признать необходимым.

Выше я уже говорил, что против этого твердо стояли крупные землевладельцы; но так как они отстаивают только свое благополучие и ничуть не заботятся о благе обездоленных 100 миллионов крестьян и других низших сословий, то ихние слова и не были приняты во внимание. Казалось бы, как решит народ – так тому и быть. Дело же обернулось не так. В защиту интересов крупных землевладельцев выступило правительство. 10-го мая с Думской трибуны говорил по земельному вопросу председатель совета министров (старший министр) Столыпин. В  своей речи он отвергнул требования не только левых партий: трудовиков, народных социалистов, социалистов-революционеров и социал-демократов, но отверг предложения и партии народной свободы. Принудительное отчуждение н в коем случае не допустимо. Дворянские земли всеми мерами правительство будет защищать вплоть до расстрелов. По словам Столыпина, мужики пусть покупают землю, если на это согласятся дворяне, а не согласятся – их дело. Своей речью правительство сделало внушение Государственной Думе в том смысле, чтобы дума при составлении закона о земле не затрагивала интересы землевладельцев и действовала бы согласно взглядам правительства. Взгляды же эти понятны – все должно остаться по-старому. Государственная Дума, как она не уступчива, в этом вопросе вряд ли сложит руки. Ведь это вопрос жизни и смерти десятков миллионов людей, вопрос, от которого зависит все благополучие всей России. И, действительно, аграрная комиссия не прекратила своей работы и вчера снова приступила к обсуждению уже начатого дела. Решался вопрос, как поступить с отрезанными от частных владельцев землями. Некоторые депутаты, напр. трудовики, доказывали, что земли, взятые в трудовое пользование народа, должны быть переданы в распоряжение всего государства, чтобы никто не был хозяином над этой землей кроме государства, положим думы или правительства. И государство будет раздавать  эту землю не в частную собственность, а только в пользование и то до тех пор, пока ты сам обрабатываешь эту землю, значит, чтобы ни продаваться, ни покупаться эта земля не могла.

Депутаты социал-демократы и др. не соглашались с этим. Они говорили, что нкак нельзя отдавать правительству во власть землю. В земле вся сила и если эту силу отдать в распоряжение правительству, то оно еще и не так согнет страну в бараний рог, да несравненно и труднее будет добывать эту землю от правительства, чем от дворян, а мы и от этих отобрать не можем.

Лучше будет, если землей будет распоряжаться сообща то население, которое пользуется этой землей. Лучше, если управа земельная будет дома, положим в губернии, чем в Питере и на всю Россию одна. С.-Д. советовали распоряжение землей отдать в руки местных народных самоуправлений. Пока окончательно этот вопрос не решен и напишу в следующий раз.

Депутат крестьянин Измайлов

17 мая 1907 г.»

 

№ 24 воскресенье 10 июня 1907 года.

«5-е письмо в «Ильмень» Члена Государственной Думы П.Г. Измайлова»

             «Не знаю как в деревнях, где осведомляются и судят  Думе часто по одним слухам, здесь же в Петербурге и среди общества и среди самих депутатов было очень тревожное настроение с пятницы на субботу и в самую субботу 26 мая. Настроение было какое-то (с.2) выжидательное, напряженное, точно как перед бурей.

            Ходили упорные слухи, что Дума в субботу будет распущена. К этому дню на Неве были расставлены военные крейсера, только что выстроенные на пожертвованные деньги. Говорили, что они приплыли сюда на случай разгона Думы, и с них откроют огонь по Петербургу если народ вздумает поддержать Думу, другие утверждали, что на крейсерах будут увозить куда-то арестованных депутатов. Разговорам разным и толкам конца не было. В Думе и на квартирах депутатов шли оживленные споры. Всем хотелось выяснить причины возможного разгона, но всякий понимал ее и объяснял по-своему. Одно в разговорах было и общее – это то, что, мол, рано-ли поздно-ли, а Дума будет разогнана все равно.

 <…>

            Раньше, когда Дума только говорила, высказывала свои нужды – министры серчали, теперь, когда Дума приступила к настоящему делу и хочет окончательно сказать: «отныне земские начальники уничтожаются, народ свободно может собираться и обсуждать свои нужды», правительство тоже серчает, да еще, как говорят, подписан уже и приказ о разгоне. Вот тут и разберись. Приходится предполагать, что начальство наше лицемерило. Оно раньше только вид показывало, что сердится на Думу за бездеятельность и тем вводило доверчивого мужика в заблуждение. В самом деле, уж если правительству очень было надо отменить земских начальников (Дума медлила с этим) или сделать земство не дворянским, а крестьянским, так кто же бы их похаял, если бы они, не дожидаясь Думы, отстранили всех земских начальников. Господи помилуй, да все-бы перекрестились самым истовым образом. Ведь это – мимо того, что земские ничего не делают, каждый из них получает  до 2250 рублей, а сколько их по всей-то Руси! 

<…>

            Вот этакая несообразность и сбивает всех с толку, заставляет ходить, понурив голову.

            Суббота была первым днем, когда Дума наметила стать на твердую почву, начать созидательную работу.

            В этот день народные представители намеревались учредить закон об амнистии, сделать постановление об отчуждении земли, начать обсуждать закон о мировых судьях и отменить смертную казнь. Правительство, очевидно, всполошилось и начало запугивать и запугивание это имело силу. Многие депутаты струсили, начали раздаваться речи за то, чтобы не говорить об амнистии, не делать постановления о земле. Только левые партии не соглашались на это. Они считали молчание постыдным. Надо открыто заявить правительству, чего хочет народ и к чему пришли народные представители после долгих рассуждений о земле. Народу важно знать мнение Думы. Да иначе и быть не может. Ведь десятки тысяч нарда замуравлен в тюрьмах без суда, без следствия, десятки тысяч сослано административным порядком в Сибирь и другие губернии совершенно безвинно, лишь за то, что либо не угодил его благородию, или отозвался о нем непочтительно или, например, подписался в наказе своему депутату, а то и просто по доносу своего сельского батюшки. Все, кто смел душой и стойко боролся за дело народное, кто хотел воспользоваться манифестом 17 октября  – все очутились в тюрьме или ссылке. И последствие всего этого – разорение и без того разоренного крестьянского хозяйства, голодание осиротелой семьи, нищета. Да разве после всего этого представители народные могут молчать? «Пусть что будет, а молчать не станем – не молчать народ послал нас» говорили народные представители.

            Пришла суббота. Лица у всех туманные, сосредоточенные. Все друг к другу прислушиваются, шепчутся. Затрещал звонок председательский и все потянулись в зал заседания. Министры уже на местах и весело улыбаются. Кругом суматоха, кадеты о чем-то переговариваются с правыми.

            «Объявляю… заседание… открытым», мерно и как-то особенно тревожно, – но громко прозвучал голос председателя. В зале воцарилась мертвая тишина.

            Начались последние речи земельных ораторов, которые резко уличали правительство в враждебном отношении к народным интересам и призывали правительство, во избежание окончательного разорения России, подчиниться голосу народа.

            Министры «усмехались». Все партии предложили свои резолюции . Всех полнее и резче была резолюция социал-демократов. Речи кончились и снова по залу поднялась суматоха. Видно было, что составляется сильная партия против всяких резолюций. Хоть на несколько дней, но Думу спасти.

            По предложению партии народной свободы председатель ставит на голосование вопрос: нужно ли вообще принимать какую-либо резолюцию (постановление).

            Сердце сильно забилось. 76-я то возьмет?

            «Кто согласен – сидит.. кто .. не согласен – встает!»

            На призыв этот поднялась, как туча черная, вся правая половина залы. Их оказалось больше. И, таким образом, решено не принимать никакой резолюции. И так как было уже больше 6 часов – заседание объявлено закрытым.

            «С Думой, пожалуй, опять будет твердо», слышался шопот. Амнистия перенесена на понедельник и тревожное настроение уже упало: очевидно было, что и амнистия провалится. Так и случилось. Амнистия передана в долгий ящик. Крейсера уплыли – с Думой крепко.

Депутат крестьянин Измайлов»

 
 

Новгородская жизнь (1909-1911)

№ 24. 24 марта 1909 года

† Е. И. Лебедев

Евгений Иванович Лебедев, сын священника Новгородского Сыркова женского монастыря, родился в декабре 1851 года. Обучался первоначально в Новгородском духовном училище, и в 1865 году, 14-ти лет, поступил в новгородскую духовную семинарию. В 1871 году, 20 лет, он окончил курс семинарию со званием студента семинарии. В аттестате его помечено, что он «отличного поведения, отменных дарований, прилежаний и успехов». В 1871 году поступил в С.-Петербургский университет, где и окончил курс в 1875 г. со степенью кандидата естественных наук. За исследование  «О нервах, заведующих работою поджелудочной железы» получил серебряную медаль. В 1875 году поступил в студенты СПБ. Императорской Медико-хирургической академии и, по окончании курса, выдержал экзамен на степень доктора медицины  в 1880г., а по защите диссертации в мае 1894 г. был удостоен этого звания.

В бытность свою студентом IV и V курсов Медико-хирургической академии Е.И. Лебедев состоял старостою, и, вообще, пользовался большим влиянием среди студенчества.

Состоял на службе 2 1/2  года земским врачом в демянском уезде. С 1883 года по день смерти служил санитарным врачом  новгородского губернского земства.

<…>

В протоколах общества врачей помещены разные сообщения его из врачебной практики. В течение 25 лет состоял   членом правления общества врачей, сначала секретарем, потом товарищем председателя и продолжительное время председателем, Состоял сотрудником «Вестника Новгородского земства», был редактором «Новгородской недели» и сотрудником «Ильменя» и «Новгородской жизни». В течение 16 лет состоял самым деятельным гласным городской думы, был председателем финансовой и сметной комиссии, членом почти всех думских комиссий и представителем городской Думы в новгородском реальном училище. Принимал участие в просветительских учреждениях Новгорода, в качестве члена совета народного университета, лектора по химии, преподавателя гигиены на женских педагогических курсах.

 

Известия Новгородского совета

 рабочих, солдатских и крестьянских депутатов

 

№ 76. 1917.

За работу

Октябрьско-ноябрьская революция передала власть в руки рабочее-крестьянского правительства. Если раньше государственными делами занимались чиновники и люди, посвятившие себя политической деятельности, то теперь (4п) всякий рабочий, всякий солдат, всякий крестьянин должен браться за эту работу и каждому найдется свое место. Раньше оставалось только ждать, что кто-то что-то для нас сделает; а так как вся власть принадлежала имущим классам, т.е. буржуазии, что для рабочих, солдат и крестьян только ничего доброго добровольно не делалось, пока они сами не вырывали крохи из рук власть имущих. Теперь же всякий из нас в своих Советах Рабочих, Солдатских и Крестьянских депутатов может строить новую жизнь и новые порядки.

И вот теперь всякий должен уметь разбираться в современном положении, потому, что всякая сделанная ошибка в настоящее время может грозить очень серьезными последствиями в дальнейшем.Уж очень у нас теперь серьезное и ответственное время.

Имущих классов буржуазии, ничтожное меньшинство. Но буржуазия сильна не только своими капиталами, но и темнотой и невежеством угнетенных. Но смотрите на буржуазные газеты; как они стараются обмануть, околпачить и одурачить еще темных, неразбирающихся людей; и надо сказать, что частенько им удается вести этих одураченных за нос, ради защиты своих интересов. Ведь Керенский, Авксентьев и др. могли только обманом вести против народа некоторых наших же товарищей.

Не упускайте время, товарищи, упущенного не вернешь, старайтесь разобраться в событиях, читайте рабочие газеты, рабочие книжки, делитесь своими знаниями с товарищами, растолковывайте крестьянам, кто их враги и кто друзья. Посылайте из деревень в города за литературой, выписывайте рабочие газеты, обсуждайте их. Тогда вы ясно увидите, кто наши друзья, и наши враги; тогда никакой враг не будет страшен, никакой обман не собьет в сторону от нашего рабочего и крестьянского дела.

 

Новгородская жизнь (1917)

№ 29. 25 июня. 1917.

Большевик

         Иван Семенович шел по улице с независимым видом, помахивал тросточкой и напевал вполголоса «интернационал». В одной руке он держал «Новую жизнь», а из бокового кармана его выглядывала «Правда». Толкнув одного из зазевавшихся прохожих, Иван Семенович окинул его свирепым взглядом и обругал проклятым буржуем. «Буржуй», виновато взглянув на Ивана Семеновича и невнятно пролепетав: «виноват, пардон!» стал торопливо перебираться на противоположную сторону улицы. Дойдя до перекрестка двух главных улиц города, где стоял невзрачный памятник, фигура которого держала в правой руке крошечный красный флаг, что придавало ей жалкий комический вид, Иван Семенович остановился и демонстративно плюнул. Оглянувшись по сторонам, он заметил, что двое из проходивших мимо памятника последовали его примеру и тоже плюнули. Хитро улыбаясь, Иван Семенович  зашагал вперед, но вскоре остановился у подъезда бывшего губернаторского дома, вынул из кармана «Правду» и стал читать передовицу. Натыкавшиеся на Ивана Семеновича граждане посылали по его адресу довольно нелестные эпитеты, но как только взгляд их падал на «Правду», физиономия их сразу делалась испуганной и они улепетывали от  него во все стороны, как трусливые зайцы. Прочитав до половины «правдивую» передовицу, Иван Семенович неожиданно замахал тростью и закричал зычным голосом: «Граждане великого города! Мы призываем вас немедленно взять всю власть в свои руки! К черту буржуев и продавшихся им министров!!!» Произнеся еще несколько фраз в этом стиле, Иван Семенович вскоре убедился, что улица совершенно опустела от народа, а два находившихся по соседству магазина успели уже закрыться и заложить окна ставнями. Облегченно вздохнув и убедившись, что за ним никто не следит, Иван Семенович наскоро засунул в карман «Правду» и «Новую жизнь» и стремительно бросился бежать по направлению к небольшому двухэтажному дому, в котором он занимал приличную квартиру в пять комнат с передней, кухней и всеми удобствами, на ходу ощупывая в одном из потайных жилетных карманов какую-то рукопись, Пройдя к себе через черный ход, никем не замеченный, Иван Семенович с удовольствием убедился, что кухарка и горничная еще не вернулись домой с проходившего в этот день чрезвычайного общего собрания членов «Союза гражданок, проживающих на кухнях», созванного правлением по поводу предстоящих выборов в городскую думу, жены же и двух дочерей пяти и восьми лет, как хорошо знал Иван Семенович, не могло быть дома, так как они должны были простоять еще, по крайней мере, по два часа в очередях у трех потребительных лавок «Самопомощь», «Общественная помощь» и просто «Помощь» за получением полфунта керосина, фунта патоки и двух фунтов муки по карточкам.

         Войдя в свой кабинет, Иван Семенович закрыл его на ключ, подошел к окну и, заглянув на улицу, еще раз убедился, что за ним никто не следит. Опустив штору, Иван Семенович подошел к письменному столу, зажег лампу и стал лихорадочно расстегивать жилет и, наконец, вытащил из внутреннего его кармана три больших листа почтовой бумаги, на которых довольно безграмотно было переписано на пишущей машинке какое-то воззвание. При первом чтении от волнения Иван Семенович не мог уяснить себе содержание «запретного плода», у него лишь сохранилось в памяти: первое, второе, пятое, десятое, я обвиняю…. Только закурив папиросу, купленную по случаю у какого-то солдата в городском саду, и несколько успокоюсь, Иван Семенович мог более спокойно приступить к запрещенному чтению. Но чем далее он читал и вникал в прочитанное, тем лицо его все более вытягивалось и выражало полное недоумение и неудовлетворенность. Иван Семенович снова развернул «Правду» и внимательно перечитал передовицу и воззвание, а затем статью Нахамкеса из «Новой жизни».

«Ничего не понимаю!» - смущенно пробормотал Иван Семенович. «И дернул же меня черт разыгрывать комедию и разгонять публику, чтобы иметь возможность безопасно прочесть, пи существующей свободе слова, такую с позволения сказать нелегальщину. Думал вспомнить былые времена, когда потихоньку зачитывался подпольной литературой. И, вдруг…»  

Иван Семенович медленно подошел к двери, повернул ключ, прошел на кухню, где жалобно пищало на сковороде нечто похожее на съедобное и подойдя к плите бросил туда «Правду», Нахамкеса и запретный плод. Подождав, когда вся эта «литература» сгорела, Иван Семенович взглянул на часы и вспомнил, что ему нужно идти на заседание центрального комитета губернского отдела «Всероссийского союза куро  и утковладельцев» для обсуждения тактики союза и составления списка кандидатов в гласные. В это время на кухню вошли кухарка и горничная, державшие в руках флаги с надписью: «Дорогу женщине» и «Вперед к избирательным урнам!»

Иван Семенович сочувственно пожал им руки и вышел.

Л.Т.

 

Новгородское вече (1917)

№ 4. 29 октября. 1917.

Зачем?

В прекрасный вечер, 25 октября, когда новгородские кадеты заседали в своем комитете на Московской улице и мирно беседовали о своих кадетских делах, к ним вошли вооруженные ружьями солдаты с Дмитрием Николаевичем Чагиным во главе и потребовали приготовленные и частью расклеенные плакаты, касающиеся выборов в Учредительное Собрание.

Кадетам ничего не оставалось делать, как подчиниться вооруженной силе и выдать плакаты.

Говорят, что один из присутствующих поздравил Д.Н. Чагина с первым выходом в роли … не скажу.

Зачем это было делать? Неужели Дмитрий Николаевич Чагин и они, кто его послали, не знают, что доказательство от штыков не убедительно, и что такие приемы, основанные на грубой силе, только подрывают доверие к тем, кто их производит, как они подорвали доверие к старой власти, против которой сам же Дмитрий Николаевич боролся?. В. Молочников »

 

 

№ 6. 5 ноября. 1917.

Уже уходят

Член большевистского правительства, комиссар по Народному образованию А. В. Луначарский подал следующее заявление в Совет Народных Комиссаров:

«Я только что услышал от очевидцев то, что происходит в Москве.

Церковь Василия Блаженного, Успенский собор разрушаются, Кремль, где собраны сейчас все важнейшие художественные сокровища Петрограда, бомбардируется. Жертв тысячи.

Борьба ожесточенная до звериной злобы.

Что еще будет? Куда идти дальше?

Вынести этого я не могу. Моя мера переполнена. Остановить этот ужас я бессилен.

Работать под гнетом этих мыслей, сводящих с ума, нельзя. Вот почему я выхожу в отставку из совета народных комиссаров.

Я сознаю всю тяжесть этого решения. Но я не могу больше. А. В. Луначарский».

 

№ 32.20 февраля. 1918.

Самосуд.

Вчера 19 (6) февраля в Новгороде произошел печальный случай самосуда толпы над афишером, расклеивавшим знамениты декрет об отделении церкви от государства.

На вопрос подошедшей женщины афишер резко отозвался о церкви. Загорелся спор, собралась толпа. Одна из женщин ударила афишера. Это было сигналом, и началось избиение. Избитому удалось вырваться из рук толпы, и он побежал по Московской улице, но был настигнут выстрелом. Пуля попала в затылок и вышла в рот. По словам очевидцев, стрелял в афишера по требованию толпы и боясь, вероятно, самосуда над собой – патруль.

 

Материалы подготовлены при поддержке гранта РГНФ 14-14-53001 "Новгородские газеты в 1838-1917 гг.: историко-типологическое исследование".


[1] Первоначально было напечатано – «особом», но в № 2 редакция сделала уточнение, что следует читать «слабом».